Без названия

Когда-то давно, когда деревья были большими, а мама была молодой.
Когда мы не то что не пересекали - совсем ничего не знали
об этой проклятой черте, у меня в животе
Жили бабочки. Целый рой. Переливчатый и голубой.
Время от времени они вылетали и кружились над головой.
И мир становился неуловим и зыбок. Бог улыбался голубокрылой улыбкой,
Манил за собой... И поднимал куда-то за облачный круг...

Жизнь происходит не вдруг. Жизнь происходит незаметно и постепенно.
В жизни случаются перемены.
Вот ты болтаешься где-то подмышкой у Бога, весь в золотой пыльце,
И тебе совсем не важно, что будет в конце...
А вот ты идешь по дороге. Стирая ноги.
Ведь твои крылья. Дрожащие, полупрозрачные крылья
Приколоты иглами к стенам.
И счетчик мотает, мотает милю за милей...
И что-то иное, тяжелое и ледяное, вливается в вены.
Что-то иное проступает в лице.
То, чем вряд ли можно будет похвастаться.
Может, виной всему чертова гравитация...
Да, кто его знает...
Короче, такое бывает. Бабочки, одна за одной, погибают.
И это норма, мой друг. Обычный жизненный круг.
Банальнейшая из сцен.

И зима неизбежно сменяет лето.
Но история не про это. Правды нет в вине, и тем более, нет в нытье.
Правда в том, что где-то там в животе. В темноте
Самый последний потрепанный мотылек искалеченной лапкой крепко сжимает голубокрылый флаг.
Другой зажимает пробитый пулями бок.
И отбивает очередную атаку всё усиливающейся гравитации.
Мотылек не в праве ни сдаться, ни облажаться.
Мотылек стоит, бог его знает, как...

О, мой маленький, хрупкий, полуживой солдат.
Я знаю, через какой ты проходишь ад.
Как страшно быть совсем одному во тьме.
Среди бескрылых, прошитых булавками тел.
Я знаю, малыш, я знаю. Я знаю, как тяжело дается тебе этот бой.
Но я заклинаю: самой лютой зимой стой! Не сдавайся! Стой!
Помни, по большому счету, нас двое. Вдвоем мы осилим блокаду.
Ведь случится что-то очень, очень плохое, если ты сложишь крылья прямо на передовой. Если холод прорвет баррикаду.
И снежный конвой поставит тебя к стене...
Иногда я вижу это во сне, и просыпаюсь в поту и с больной головой.
Стой, пожалуйста, стой!
Стой, мой бедный камрад!

_______

Я давно не чувствую бабочек в животе. И не помню, как это, когда поднимает рой. Это так.
Но я чувствую, как внутри меня, на той самой проклятой черте мой последний герой все еще держит флаг.
И как флаг дрожит на ветру прозрачным крылом:

Белое... Ослепительно белое на голубом...

Е. Ладовская