Минимум.

Я видел восход и закат империй. Видел рождение и смерть великих людей. Видел, как умирают звезды, но зарождаются галактики.
Видел, как сжигают книги,покоряясь собственному невежеству. Видел, как уничтожают будущее, слепо поклоняясь ретроградству.
Видел, как в поисках милосердия мы забыли о нем же. Как во имя мира истребляли миллионы. Прокладывали космические маршруты, не зная маршрута к самим себе. Открывали вселенные, но не души. Находили необходимые ответы на важные вопросы, но не находили необходимого человека в важном для нас же человеке.
Как считали Адом время, предшествовавшее последним столетиям великого прогресса.
Но большим Адом было наблюдать все это.

Я видел последний день человечества: он наступил тогда, когда последний человек на планете разучился быть человеком.

Take my hand
Don't let me fade away
Don't let me fade away
Don't let me die today
(с)

-Я не помню, - стараясь успокоиться, простонал я.
-Неудивительно. Они всегда стирают память, - собеседник успокоить меня, увы, не пытался.

Как вы относитесь к Ремарку,Остин, Вонегуту и Кафке? Точнее, к их творчеству?

Это, наверное, крайне неловко: посетив исключительно из праздного любопытства какую-нибудь заброшенную (аки сталкер, да?) психиатрическую больницу, в которой, без сомнений, есть свой шарм и перебрав в ней же кучу найденных карт пациентов, вдруг внезапно... найти свою.
И понимаешь, что ты вовсе и никакой не сталкер. И больница вовсе на заброшена. И шарма в ней ноль.

Дверь криокамеры меланхолично открылась и холодное пространство за ней было готово впустить в свои не менее холодные объятия каждого страждущего.
-Так, стало быть,

И я вспомнил четырнадцатый том сочинений Боконона - прошлой ночью я его прочел весь, целиком.
Четырнадцатый том озаглавлен так:
"Может ли разумный человек, учитывая опыт прошедших веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества?"
Прочесть четырнадцатый том недолго. Он состоит всего из одного слова и точки: "Нет". (с)

Я буду Вашим инквизитором.
Вы считали собственные грехи? Я нет. Пойдемте со мной, я отведу Вас в свой Ватикан.
Инквизитор избавит Вас ото всех мыслимых и немыслимых грехов, однако ему придется взять на себя один.
Вам не нравится? Но ведь так приятно умереть непорочным. Вы, право, и не подозреваете, каково это.
Я буду Вашим инквизитором.
Они всегда очищали мир от скверны. Вы скверна? Вы - хуже.
Священный костер инквизиции облагораживает. Вы не верите? Вы проверьте. Вам придется.
Они все так кричали. Так грехи просятся наружу. Когда нет сил терпеть.
Попробуйте? Вам придется.

Несчастный уже устал барахтаться, да и плавать он особо не умел. Примерно как топор, разве что. Добротный, качественный, без единого дефекта, но... топор. Посреди моря. Топор.
Со стороны казалось, что он не сдается и постоянно борется за свою жизнь, но то была лишь судорога утопающего и не более.
Несчастный уже почти не соображал ни где он, ни кто он, когда в какой-то момент начал чувствовать землю под ногами. Твердую, немного неровную, но землю вместо той воды, что была вокруг него последние несколько часов. Отмель берега? Видимо, так выглядит счастье.
Несчастьем же выглядело то, когда он понял, что не отмель вовсе ласкает его ноги: ноги ласкало дно.

Мы ходим молиться в церкви, костелы, мечети, да хоть на алтари(нужное подчеркнуть), но стены больниц слышали намного больше искренности, нежели самый сердобольный святой отец, ксендз, мулла или жрец(нужное подчеркнуть).
Так и живем.