я когда-то умру.

Я когда-то умру.
мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину ножом.
Убиенных щадят,
отпевают и балуют Раем,
Не скажу про живых, а покойников мы бережем.

В грязь ударю лицом,
завалюсь покрасивее набок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат
и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали, гляжу
пред очами не райское что-то,
Неродящий пустырь и сплошное ничто, беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап, тысяч пять на коленях сидел.

Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик
слишком долго возился с засовом
И кряхтел и ворчал,
и не смог отворить,
и ушел.

И измученный люд
не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг
с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва,
нас встречают малиновым звоном!
Все вернулось на круг,
и распятый над кругом висел.

Всем нам блага подай
да и много ли требовал я благ?
Мне, чтоб были друзья,
да жена чтобы пала на гроб,
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Я узнал старика
по слезам на щеках его дряблых,
Это Петр Святой,
Он апостол, а Я остолоп.
Вот и кущи-сады,
в коих прорва мороженных яблок,
Но сады сторожат,
и убит я без промаха в лоб.

И погнал я коней
прочь от мест этих гнилых и зяблых,
Кони просят овсу,
но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок,
Для тебя привезу,
ты меня и из рая ждала.