Изображение уменьшено. Щелкните, чтобы увидеть оригинал.
Вопреки расхожему мнению, работа врача-патологоанатома вовсе не заключается в том, чтобы целыми днями стоять над секционным столом и неустанно резать умерших людей. Сейчас в нашей практике вскрытий становится все меньше – они занимают, наверное, всего около 10% работы врача. Да, может быть и по 2-3 вскрытия в день, но бывает и ни одного.
Родственники умерших, конечно, не всегда рады вскрытию, иногда дело доходит до истерик… Но с другой стороны, всем ведь хочется, чтоб их хорошо лечили, чтоб врачи досконально знали болезни и их проявления. А вскрытие – это и наиболее точный диагноз, и возможность (прежде всего лечащим врачам) взглянуть "изнутри" на результаты своего труда, найти возможные ошибки и в будущем – способы их избежать.
Вообще, вскрытие – процесс творческий, требующий немалого напряжения ума, логики и даже фантазии. Случается, что причина смерти не лежит на поверхности, – тогда привлекаются дополнительные методы исследования, всегда обязательно последующее микроскопическое исследование кусочков органов и тканей. Иногда нужен не день и не два, чтобы диагноз "созрел" и оформился в адекватное заключение о причинах смерти. Так что это в каком-то роде даже похоже на детективное расследование.
Сам по себе процесс вскрытия некогда живого человека многим представляется чем-то из разряда фильмов ужасов. В реальности все проще, спокойнее. Обычно всю "грязную" работу в нашем случае делает санитар, то есть извлекает комплексом все органы, после работы врача укладывает их обратно и готовит тело к погребению. Это хорошая помощь, хотя большинство врачей все-таки имеют и опыт самостоятельного извлечения органокомплекса.Второй раздел работы патологоанатомов, несоизмеримо больший, и важность его переоценить просто невозможно, – это исследование биопсий. То есть взятие кусочков органов, тканей или образований у живых пациентов. Плюс исследование под микроскопом всего операционного материала: а это удаленные органы (аппендикс, матка, желчный пузырь и т.д.), опухоли всяческие... Здесь наша задача – опять-таки точный диагноз. Количество таких исследований исчисляется сотнями тысяч в год на область.
И далеко не каждый больной знает, что диагноз-то ему ставит патологоанатом, и только после этого врачи других специальностей на основании нашего заключения назначают лечение. А когда говоришь, что почти каждый второй пациент проходит через руки и глаза патологоанатома, то верят очень немногие и все-таки предпочитают не сталкиваться с нами при жизни, хотя наверняка уже побывали под "зорким оком" кого-то из нас.
Еще бывают в нашей практике срочные биопсии (интраоперационные) – на них нам дается 15-20 минут, а пациент в это время ждет на операционном столе результат, от которого может зависеть дальнейший ход операции и чья-то судьба.
Вообще, биопсийная работа эмоционально гораздо более напряженная, чем вскрытие, ведь твое заключение может кого-то успокоить, кому-то может стоить жизни, кому-то подарит надежду, а кому-то принесет море слез, и волей-неволей триста раз подумаешь над тем, что видишь в микроскопе.
"Мы – не "мясники"!"
Большинство моих коллег – очень жизнерадостные, добрые, со здоровым чувством юмора люди, весьма образованные, читающие, грамотные, интересные и разносторонние. И обижает, когда представляют нас в роли "мясников", копающихся абы в чем. А еще говорят, что все мы как один выпиваем от такой жизни, и в голове у нас, мол, что-то не так устроено, раз на такую работу согласны…
Еще одно распространенное заблуждение – то, что от нас пахнет всякими мерзостями и мы этот запах с собой приносим домой. Ну это же просто смешно! В морге, как правило, чисто и светло, плитка вовсе не заляпана кровью, а запах ничем не хуже, чем в любом другом отделении медучреждений. Если патологоанатом все делает аккуратно и правильно, "с чувством, с толком, с расстановкой", то получается, как раньше говорили, "анатомический театр", где можно получить ответы на многие вопросы, а вовсе не кровавые ужасы. Более того, вскрываем мы лишь тех пациентов, которые умерли в пределах больницы, а значит, с изуродованными, долго лежавшими и другими сталкиваться не приходится. Это удел судебно-медицинской экспертизы, в этом отношении – чего уж скрывать – у нас работа почище.
Похожие записи:
Теперь время стало удивительно медлительным, - я проживаю чуть ли не вторые сутки, хотя на часах всего лишь полдень первого дня. Дел, в общем-то, не в поворот, да и не в этом дело. Мысль в том, чт...
|
Люблю помогать, это моя стихия) И пошли все в баню..главное мне нравится)
|