academ

Артём Александрович Ануфриев (род. 4 октября 1992 года) и Никита Вахтангович Лыткин (род. 24 марта 1993 года) — серийные убийцы, ответственные за череду преступлений, которые в период с декабря 2010 года по апрель 2011 года были совершены в Иркутском Академгородке. Поскольку подробности их преступлений даже после их ареста долгое время не афишировались, то в прессе ошибочно ходило мнение, что в качестве основного оружия они использовали молотки (а не киянки, как выяснилось позднее), из-за чего Ануфриев и Лыткин получили неофициальное, но популярное прозвище «Молоточники из Иркутска». Это дело стало первым в России случаем, когда обвинение по ч. 1 ст. 282.1 УК РФ (Организация экстремистского сообщества) было предъявлено всего двум людям, а не целой группировке.
В 2013 году Иркутский областной суд приговорил Ануфриева к пожизненному заключению, Лыткина — к 24 годам лишения свободы.
Содержание [убрать]
1 Биография
1.1 Ануфриев
1.2 Лыткин
1.3 Мотив
2 Преступления
2.1 Склонение к убийствам
2.2 Труп № 20
2.3 Возможные сообщники
3 Интернет
4 Расследование
5 Арест
6 Суд
6.1 Жалобы Ануфриева
6.2 Последнее слово и приговор
6.3 Иски
7 Резонанс
8 Примечания
9 Ссылки
9.1 Телевидение
10 См. также
Биография [править]

Ануфриев [править]
Ануфриев родился 4 октября 1992 года в Иркутске. Рос без отца. Знакомые Ануфриевых на суде описывали Артёма в детстве только в положительных тонах[2]. Тем не менее, детство Ануфриева было очень сложным в психологическом плане. Со слов предыдущего директора его школы № 19, мать Артёма, Нина Ивановна Ануфриева, бухгалтер в страховой компании, учила сына ненавидеть людей, унижала прилюдно и внушала, что кругом враги. Когда Артёму ставили плохие оценки в дневник, мать тут же писала заявление: «Осуществляется психологическое давление на сына». Если плохие оценки ставили только в журнал, то Нина Ануфриева писала другое заявление: «Нарушено право родителя на информирование». Дело дошло до того, что если Артёму ставили оценку «три», то мать писала очередное заявление с вопросом «А почему не четыре?». В конечном итоге, когда Артём учился в 9-м классе, руководство школы вынуждено было искать нового педагога-физика, потому что предыдущая учительница отказалась заниматься с классом, где учился Ануфриев[3]. Помимо этого, она запрещала Артёму дружить с Никитой, считая, что тот, будучи ничем не занятый, оказывает на её сына плохое влияние. В целом влияние матери на Артёма было колоссальным.
В школе Ануфриев хорошо учился — ему хорошо удавались литература и английский язык, он участвовал во многих мероприятиях, пел и играл на музыкальных инструментах[3] (у него даже была своя музыкальная группа, но она распалась после того, как её организатор уехал из города[2]). Однако, с первого класса Ануфриев был изгоем и только ближе к выпускному классу, когда его одноклассники постепенно повзрослели и стали более дружными, Артёму удалось снять с себя это клеймо, но одновременно, будучи уже в 10-м классе, он съехал по успеваемости[3]. Какое-то время Артём посещал музыкальную школу, где играл на контрабасе. Кроме того, Ануфриев был фанатом агрессивных компьютерных игр, серия игр «Manhunt» была его любимой. В выпускном классе незадолго до окончания одноклассники сняли прощальный любительский фильм, в котором был эпизод, где ученики по очереди рассказывали о том, что такое, по их мнению, счастье. Ануфриев был единственным, кто сказал: «Если честно, я не знаю, что такое счастье. Но очень хотелось бы побыстрее узнать, что это». После школы Артём поступил в мединститут и одновременно пошел работать подсобным рабочим в художественный музей.
На суде мать Артёма рассказала, что один раз он был избит группой армян, уголовное дело было заведено, но в итоге никого не наказали. Вместо этого семья Ануфриевых получила компенсацию в размере 50 тыс. рублей за моральный вред. Со слов его матери, Артём после этого случая стал очень неуравновешенным[4]. Правда есть противоположная версия этого конфилкта — Ануфриев оскорбил одну армянскую семью в соц-сети и те вызвали его на «разборки», а уголовное дело было прекращено за примирением сторон[5].
Лыткин [править]
Никита Вахтангович Лыткин родился 24 марта 1993 года. Прадед и прабабушка Никиты были гидростроителями и участвовали в строительстве Угличской ГЭС и Иркутской ГЭС, мать Марина работала продавцом в обувном магазине. Как и Ануфриев, он рос без отца. Отец, осетин по национальности, ушёл из семьи в раннем детстве Лыткина. У Никиты был сводный брат по отцу, который застрелился после смерти его матери. Вскоре после этого отец вернулся в семью, однако его депрессия, вызванная смертью второй жены и самоубийством второго сына, не позволила ему наладить контакт с Никитой. После этого отец ещё несколько раз уходил из семьи и возвращался, но Лыткин от этого только больше в нём разочаровался. Последний раз он виделся с отцом в 16 лет, но тогда им просто не нашлось, о чём поговорить[6]. Во время следствия именно отсутствие отца, как такового, Марина Лыткина назвала главной причиной замкнутости её сына.
Внешне Лыткин вёл себя тихо и спокойно, но, по словам Марины, рос очень замкнутым и некоммуникабельным. Поначалу всё было несколько благополучнее; в начальной школе у Никиты был друг Артур Лысенко, который помог ему адаптироваться среди сверстников, но когда Лыткин научился говорить «нет», то дружба с Лысенко постепенно закончилась, но и без него у Никиты были друзья. До пятого класса Никита хорошо учился, имел примерное поведение, часто участвовал в творческих конкурсах и получал похвальные грамоты, его увлечением были компьютерные игры[7]. Однако в 2004 году по результатам тестирования Лыткин был зачислен в математический класс на пятом году обучения, где не смог влится в новый коллектив, одноклассники не приняли его[8][9]. С Артёмом Ануфриевым, который учился на год старше, Лыткин познакомился на дне рождения Лысенко. К тому моменту Никита находился в состоянии очень глубокой депрессивной подавленности и лишь Ануфриеву он решился доверить все свои проблемы, благо с его стороны в ответ он получил поддержку[9]. По одной версии, поскольку другие ребята недолюбливали Артёма, то Никита постепенно стал терять предыдущих друзей, потому что недоброжелательное отношение к Ануфриеву стало распространяться и на него (сам он по этому поводу особо не расстраивался, считая предыдущих друзей «детской ненастоящей дружбой»[6]). Между тем, Артур Лысенко на суде заявил, Лыткин потерял друзей вследствие некой быстрой метаморфозы, которая выразилась в том, что однажды Лыткин, придя в школу, не стал ни с кем здороваться, а потом и вовсе замкнулся в себе (по мнению Лысенко, это было вызвано тем, что Лыткин очень завидовал одноклассникам из более богатых семей)[10]. Его нелюдимость привела к тому, что одноклассники стали задирать его (Лысенко на суде высказался, что задирания не было бы, если Лыткин научился бы давать отпор, но он вместо этого на все колкости отвечал «Сдохни»[10]), из-за чего на протяжении пяти лет школьной кличкой Лыткина была «Джимбо» (в честь Джимбо Джонса)[10]. Вместе с Артёмом Никита организовал музыкальную группу, в которой сочинял музыку. Первоначально группа называлась «Злые Гномы» и исполняла музыку в стиле панк. Вскоре Лыткиным и Ануфриевым была создана группа под названием «Расчленённая ПугачОва», исполнявшая музыку в стиле нойз и нойзкор. В текстах обеих групп содержалось сплошное насилие и нецензурная лексика. Группа «Расчленённая ПугачОва» выпустила ряд альбомов и сплитов, а также ряд видеоклипов, которые впоследствии Лыткин выкладывал в Интернет. Правда, о его увлечениях, помимо родственников, догадывались немногие его знакомые, так как сам он в обществе не проявлял ни малейших признаков агрессии и садизма. По словам Ануфриева, Никита не мог за себя постоять и часто давал себя в обиду. На момент убийств Ануфриев был единственным другом Лыткина, причём Лыткин был к нему очень привязан[6]. В свою очередь для Ануфриева Лыткин тоже был на тот момент единственным другом[11].
В шестом классе Лыткин перешёл в математический класс, но к математическим наукам не тяготел. В восьмом классе он начал прогуливать школу, и, в отличие от Артёма, отучился только девять классов, а после дважды поступал в колледжи — сначала в энергетический, затем в 2009 году в строительный. В первом случае его отчислили за неуспеваемость, после того, как он не сумел сдать первую сессию, во втором у Никиты назрел конфликт с однокашниками, когда его начали задирать, и один из одногруппников начал покровительствовать ему, но взамен вымогал деньги и таскал у них из дома вещи. Мать Никиты написала заявление на этого молодого человека в милицию, но потом забрала его. После Никита перестал ходить на занятия[6][12].
В детстве Никита с матерью в течение двух лет посещали церковь и оба крестились, однако со временем Марина всё больше уделяла внимание работе и в церковь они ходили всё реже. Затем Никита сам начал отвергать церковь. Какое-то время он занимался музыкой, рисованием и кикбоксингом, но потом всё это бросил, посвятив всё свободное время регулярным посещениям социальных сетей.[6] У Никиты с детства наблюдалось отставание в психологическом развитии. Психологи посоветовали Марине как можно больше давать ему свободы и не ограничивать его личное пространство, однако с возрастом психика Лыткина начала ухудшаться, и за несколько лет до убийств он начал стесняться матери, старался, чтобы их никогда не видели вместе[6].
Мотив [править]
Артём был какое-то время участником движений НС-скинхедов[13] (в том числе он принимал участие и в Русском Марше в Иркутске в 2010 году) и в определённых кругах у него была кличка «Фашик-нацик»[3], но в выступлениях не участвовал и особой активности не проявлял. Лыткин, по предложению Ануфриева, также общался с националистами, но в скинхеды его не приняли из-за «порочащего» отчества Вахтангович[5]. После ареста Артём говорил, что именно общение с неонацистами привело к тому, что он стал совершать убийства, хотя в их обществе они с Никитой надолго не задержались, сочтя их идеологию слишком пассивной и мягкой[7]. Тогдашний негласный лидер иркутских скинхедов «Бумер», с которым Ануфриев в 2009 общался пару месяцев, на суде сказал, что Артём скинхедом, как таковым, не являлся, потому что его взгляды расходились с их идеологией. Со слов «Бумера», Ануфриев просто испытвал ненависть ко всем и ему было всё равно кого убивать[3].
Следователь по особо важным делам регионального управления Следственного комитета России капитан юстиции Евгений Карчевский, который проводил допрос обоих преступников, в период следствия рассказал, что всё скатывание жизни Ануфриева и Лыткина по наклонной, начиная от вступления в группировки бонхедов и заканчивая убийствами, было вызвано обыкновенным желанием прославиться и привлечь к себе внимание[14]. Своеобразную роль также сыграло и то, что, когда они состояли в неонацистской организации «Белая Сила», один из её членов, некий Максим «Фридрих Обершульц» из Железногорска, посоветовал им определенного рода литературу — книгу, название которой в переводе на русский звучит как «Рождённые ненавидеть». Пара заинтересовалась этой литературой, так как обнаружила, что описанное там психологическое состояние человека очень схоже с их собственным, и им казалось, что так они смогут решить свои жизненные проблемы. Фактически, именно это зародило в них человеконенавистничество. Между тем, доцент кафедры современной отечественной истории Иркутского госуниверситета Александр Костров на суде сказал, что действия «молоточников» чётко вписываются в мизантропию[15], которая в конечном итоге сделала из них «хедхантеров».
Вероятно, мотивом также могло стать подражание другим известным маньякам. Определенную роль сыграл просмотр в 2007 году телепередачи про «битцевского маньяка» Александра Пичушкина, который совершил серию убийств с целью поклонения другому убийце — Андрею Чикатило, — а также из-за маниакального желания «зачистки леса» (убийство неугодных, по его мнению, для современного общества людей). Пара заинтересовалась им, и Ануфриев создал в Сети группу «Пичушкин — наш президент». 13 февраля, за день до годовщины казни маньяка Чикатило, он выложил в Интернет его портрет с подписью «Андрей Романыч. Скорбим». Помимо этого, следует отметить интерес подозреваемых к так называемым «днепропетровским маньякам» — Виктору Саенко и Игорю Супрунюку, а также к иркутской банде «Магия крови», приговор по делу которой был вынесен 1 марта 2010 г.[16][17][18]. Подозреваемые открыто выражали свои симпатии к лидеру банды Константину Шумкову и в целом к характеру деятельности банды, в частности, Никитой Лыткиным была создана группа в одной из социальных сетей под названием «Иркутская антибомж-банда: „Магия крови“». Кроме того, подозреваемые посвятили банде Шумкова один из альбомов своей нойзкор группы «Расчленённая ПугачОва»[19] под названием «Магия крови», в интродукции к которому открыто заявили о своем намерении продолжить дело Шумкова:
Группа «Расчленённая ПугачОва» станет продолжателем дела «Магии крови» не только в музыкальном смысле, но и в настоящем смысле[20] ... В нашей группе не место позерам. Допускаются только те, кто вершит судьбы быдла либо только собирается начать серьезные действия. Если ты настроен решительно — тебе сюда[21]
Осенью 2009 года его обострение достигло такого предела, что Лыткин, когда шёл гулять, прятал в рукаве палку. Ануфриев признался, что побаивался его, и, с его слов, пошёл на убийства, потому что «повёлся [на уговоры Лыткина] и налазился где не надо»[12].
За три месяца до ареста соседи Ануфриевых начали слышать из его квартиры странные звуки. Артём вопил страшным голосом «Я всех ненавижу!» и «Я вас убью!». Одновременно раздавались странные звуки, словно парень бил кулаками по стене или бросался на неё телом. Есть предположение, что он избивал мать, потому что иногда соседи слышали «Отстань от меня! Я тебе сейчас снова вмажу!». Во время следствия Артём откровенно признался, что его отношения с матерью были настолько тяжёлыми, что в тот период он опасался, что не сдержится и убьёт её[12]. У Лыткина тоже наблюдалось похожее обострение: он почти перестал общаться с семьёй, усилилась депрессия, начал страдать бессонницей[6].
Во время следствия Марина Лыткина целиком признала себя виноватой в причинах человеконенависничества её сына, сказав: «Я всегда говорила ему, что в мире много добра и хороших людей больше, чем плохих, что нужно научиться прощать. Я пыталась оберегать его от неприятностей, пока могла, и тем самым сломала ему жизнь. Я перестала быть для него авторитетом, потому что сама всего лишь слабая женщина, которая ничего не добилась в жизни, которая лишь работала с утра до ночи, чтобы как-то выжить»[22].
Преступления [править]

Как выяснилось, в поисках жертвы Лыткин и Ануфриев ходили по одному пути — от остановки «Госуниверситет» до «Академгородка» каждый день с 18 до 22 часов вечера. Они могли пропустить пять, десять или двадцать человек в поисках именно той жертвы, которая, как они считали, им подходила. Случалось, что они могли неделю ходить по этому пути и ни на кого не нападать. Как заявил на суде Евгений Карчевский «это был позыв, [в котором] они прислушивались к внутреннему голосу[7]». Время убийств «молоточники» выбирали на тёмное время суток: поздним вечером, ночью или ранним утром, пользуясь тем, что их матери часто работали по ночам[23]. Ошибочно считалось, что одним из орудий убийства был молоток, но после ареста выяснилось, что пользовались они не молотком, а киянкой[14]. На допросах Ануфриев признался, что первые удары в основном наносил он, в то время как Лыткин первым начал издеваться над трупами. Добивали жертв они вдвоём, нанося где-то от 15 до 20 ударов[23]. Поскольку Лыткин и Ануфриев всегда нападали сзади со спины, то все выжившие жертвы «молоточников» не смогли сообщить следствию каких-то конкретных подробностей, которые могли бы сразу изобличить пару, потому что все они в лучшем случае видели их только мельком и даже не запомнили их голоса. И хотя на суде они все называли одинаковые приметы нападавших и признавали, что Ануфриев и Лыткин очень похожи на них, но со стопроцентной гарантией узнать в подсудимых нападавших никто не смог[8].
Первое нападение Лыткин и Ануфриев совершили 14 ноября 2010 года, когда напали на 18-летнюю Анастасию Марковскую[5], когда она шла с остановки «19 школа» в сторону поселка Ново-Иркутский, и разбили ей голову. Жертва осталась жива, так как убийц спугнули (по другой версии, девушка притворилась, что мертва[5]). Сотрудники ОМ-2 УВД Иркутска не стали возбуждать уголовное дело, сославшись на то, что у Марковской ничего не украли, хотя она даже готова была описать приметы нападавших[5]. Между тем сама Марковская сообщила в интернет-форуме Академгородка о произошедшем. «Молоточники», прочитав сообщение, стали переписываться с ней, особенно интересуясь, что она ощущала, когда её избивали[24]. Через несколько дней, 24 ноября[5], было совершено нападение на другую женщину (1964 года рождения), у которой похитили сумку. На этот раз дело было возбуждено, но только по факту грабежа[24].
Первой их убитой жертвой стал 12-летний Даниил Семёнов, который учился в той же школе, что и они. В тот день 1 декабря 2010 года «молоточники» сначала напали на одну женщину, но, испугавшись свидетелей, убежали забрав её сумку. В сумке было 500 рублей, на которые они купили киянки[25]. Спустя какое-то время они увидели Семёнова, который шёл кататься на горку на снегокате. Никита, заметив Семёнова, предложил Артёму убить его, на что тот согласился. По мнению Ануфриева, Семёнов приглянулся Лыткину как слабая жертва, не способная оказать сильное сопротивление. Подкараулив ребёнка, Лыткин оглушил его сзади ударом киянкой по голове, а когда тот упал, Ануфриев продолжил его избивать бейсбольной битой[7]. На руке Даниила была найдена гематома, из чего можно предположить, что он либо защищался, либо один из убийц резко схватил его за руку. Финалом убийства стал перочинный нож, который Лыткин всадил Даниилу в висок по рукоятку[7]. Когда ребёнка нашли мать и брат потерпевшего, он ещё был жив. К месту происшествия вызвали «скорую», но та застряла в пробке и, к моменту её приезда, мальчик уже скончался. Его смерть по непонятным причинам эксперты тогда посчитали несчастным случаем. Ребёнок, якобы, на очень большой скорости врезался в берёзу, хотя уровень горки, с которой он катался, был в 10 градусов, снегокат мальчика был без каких-либо повреждений, а по словам бывшего следователя Максима Хомяка, который занимался этим случаем, рядом на снегу вообще не было ничего, обо что Семёнов мог разбить голову[5]. Уголовное дело заводить не стали, из-за чего Семёнова какое-то время не связывали с «молоточниками». Позже Лыткин и Ануфриев признались, что на мальчике они просто «потренировались»[26].
16 декабря в двадцати метрах от места, где был убит Данила, было найдено тело 69-летней Ольги Михайловны Пирог 1941 года рождения, ведущего научного сотрудника НИИ солнечной и земной физики. Женщина, как выяснилось, была убита по той же схеме, что и Семёнов, но на этот раз с неё для скорейшего убийства сняли шапку (что позже проделывали и с остальными жертвамий[7]). На её теле было насчитано 30 ножевых ранений, но деньги и драгоценности были не тронуты. Некоторое время ошибочно считалось, что именно Пирог была первой жертвой «молоточников», так как смерть Семёнова была признана несчастным случаем. Во время её убийства Ануфриев и Лыткин сделали аудиозапись, на которой сначала рассуждали о том, как будут убивать, а потом записали процесс убийства[24]. Этой аудиозаписью они потом хвастались в социальной сети.
День 29-го декабря стал единственным, когда «молоточники» совершили сразу два нападения с интервалом в один час. Сначала они напали на Инессу Валентиновну Светлову, которой чудом удалось спастись — «молоточники» только забрали у неё сумку, которую потом выбросили. Затем, спустя час, в 7 часов вечера тренер местной спортивной школы 22-летняя Екатерина Карпова, будучи на 35-й неделе беременности, возвращалась домой в частный сектор недалеко от Академгородка вместе с шестилетней племяницей Олей Авериной. Возле железной дороги она столкнулась с Ануфриевым и Лыткиным, но не обратила на них внимания, потому что разговаривала по мобильному телефону. Пара напала на них, когда обе перешли железную дорогу. Оля сумела убежать, и один из «молточников» только чуть-чуть успел ударить её в бок (позже у девочки диагностировали обширную гематому в районе печени[10]). Екатерине, несмотря на то, что она кричала, что беременна, переломали пальцы и разбили голову, но внезапно выехавшая из-за ближайшего угла машина спугнула убийц, что спасло Екатерине жизнь и беременность[27]. В приёмном покое больницы, куда её доставили, Екатерина увидела Светлову с аналогичными травмами. Помимо Светловой и Карповой было известно ещё о четырёх жертвах, которые по чистой случаности остались живы. В первом случае жертва (это была женщина), на которую они напали в ночь с 8 на 9 февраля, осталась жива из-за того, что убийц спугнула проезжающая рядом машина[28]. Во втором случае жертва (ею была бездомная женщина[29]) осталась жива, так как «молоточников» на этот раз спугнул местный сотрудник полиции, поскольку нападение произошло под окнами его квартиры. В третьем случае «молоточники» напали на некую женщину в арке подворотни (на следственном эксперименте Ануфриев сообщил, что на этот раз использовал вместо ножа отвёртку), но поскольку это было людное место, то «молоточники», опасаясь привлечения внимания, не стали её убивать и убежали, прихватив сумку[30]. Жертва четвёртого случая, Нина Кузьмина, спаслась, потому что напавший на неё Лыткин был один, а поскольку она начала кричать, то он сбежал, прихватив с собой её вещи[31][24].
Далее в Академгородке прошла серия убийств, которые воедино тоже не связывали. В ночь с 31 декабря на 1 января «Молоточники» напали на местного БОМЖа, нанеся ему около 40 ударов и проломив голову (в этот раз пара вдвоём орудовала киянками)[29]. Позже он скончался в больнице (его личность установить так и не смогли и в деле он значился, как «труп № 20»[7]). 30 января студент Олег Семёнов, возвращаясь домой поздно ночью из ночного клуба «Стратосфера», столкнулся с «Молоточниками», но сумел убежать, хотя позже врачи диагностировали у него рвано-ушибленные раны головы, сотрясение головного мозга и черепно-мозговую травму[10]. 3 февраля некая пожилая женщина была доставлена с открытой черепно-мозговой травмой в больницу. Ночью 21 февраля 2011 года, будучи в состоянии алкогольного опьянения, был убит Александр Петрович Максимов, у которого была полностью разбита челюсть и голова[32]. Лыткин выстрелил ему в затылок из пневматического пистолета «Байкал», а Ануфриев, согласно «Восточно-Сибирской правде» попытался произвести извлечение глазных яблок потерпевшего, но не смог этого сделать из-за незнания анатомии[7], хотя «СМ Номер один» привёл слова Ануфриева со следственного эксперимента, где тот говорит, что глаза жертве попытался выколоть Лыткин[29]. Максимова хоронили в закрытом гробу и без головы, так как остатки черепа стали вещественными доказательствами[7]. В ночь с 10 на 11 марта года на тропинке возле остановки «Госуниверситет» недалеко от дома Ануфриева пара напала на другого БОМЖа Романа Файзуллина (такое имя появлялось в статьях о «Молоточниках» до суда, но позже «СМ Номер один» привёл слова Ануфриева со следственного эксперимента, где тот говорит, что мужчина перед нападением представился им, как Анатолий[29]), которому Ануфриев дважды выстрелил из пневматитки в лицо, потом они били его ножами по голове, в область паха, в грудь. Лыткин попытался отрезать кисть руки, но из-за того, что нож был маленький, отрезал только мизинец[7][29]. От его тела по снегу тянулся кровавый след, потому что «Молоточники», после выстрела из пневматики, оттащили его в кусты[29]. Позже Ануфриев сфотографировал труп из окна своей квартиры[5].
Последней жертвой «академовских маньяков» стала бомжиха Алевтина Куйдина[5] (1948 года рождения), убитая 3 апреля возле НИИ. Артём и Никита сначала убили её, после чего сняли на видеокамеру свои издевательства над погибшей, и именно эта видеозапись помогла их задержать. На видеозаписи Лыткин (Ануфриев был «оператором») отрезал ножом женщине мочку уха и хотел отпилить запястья и глазные яблоки, но у него это не вышло опять же из-за незнания анатомии и не подходящей конструкции ножа, и тогда он с размаху всадил женщине нож прямо в глаз. Как можно было видеть на записи, женщина была мертва ещё до того, как ей отрезали ухо. Позже мочку уха они подбросили на крыльцо их школы № 19[7][33].
Склонение к убийствам [править]
По словам Ануфриева, идея убивать принадлежала Лыткину, который позже признался «Иркутскому Репортёру», что ему нравилось убивать, так как он чувствовал себя от этого сильнее[7]. Тем не менее сам Ануфриев признался, что он, в отличие от Лыткина, не испытывал от убийств того удовлетворения или облегчения, на которое рассчитывал[12]. Серию убийств они планировали растянуть до сентября 2011 года, после чего Ануфриев хотел переехать в Санкт-Петербург и продолжить начатое (в Интернете он обнаружил там «единомышленников»). Относительно Лыткина трудно что-либо сказать, потому что, со слов следователя Евгения Карчевского, Никита во время следствия сказал: «Я бы один не стал этим заниматься, одному не интересно. Мы с Артёмом это делали — мне понравилось»[14], однако сам Лыткин в интервью «СМ Номер один» сказал совсем другое — «Я бы так же и продолжал [убивать]. С одной стороны, в тюрьму я не хотел. Но с другой стороны, хотел, чтобы узнали меня»[12]. 6 марта 2013 года Лыткин на суде заявил, что Ануфриев никак не склонял его к совершению преступлений, в ответ на что сам Ануфриев только сказал: «Я с ума сойду с этим человеком»[34]. После оглашения приговора одна из выживших жертв, Нина Викторовна, сказала:
Никите просто не повезло с другом. Он был изгоем с пятого класса, его не приняли, и в силу своего характера он не мог этого перенести. Трудно ему было жить. И вот появился единственный друг. Артем вступил в скинхеды. Потом попал в национал-социалисты. Ему нужно было себя утвердить. Судя по тому, как Ануфриев вел себя во время всех заседаний, он довольно лживый, очень хитрый, самонадеянный. Никита у него просто оказался под рукой. Это не оправдывает Никиту нисколько, но я так ему и сказала во время прений: «Никита, тебе не повезло»[31].
Труп № 20 [править]
Утром 1 января 2011 года где-то в пять часов утра «Молоточники» напали на местного бомжа[29], который находился один около мусорных контейнеров рядом с домом № 319 по улице Лермонтова. По официально версии, «Молоточники» подошли к нему, стали бить по голове тяжёлым предметом, повалили на землю и начали пинать. Позже он скончался в больнице в результате черепно-мозговой травмы(его личность установить так и не смогли и в деле он значился, как «труп № 20»[7])[35]. Как и в случае с другими убийствами, следственные органы не связали это убийство с другими и решили, что это было бытовое убийство на почве злоупотребления алкоголем.
На суде Артём Ануфриев твёрдо отрицал причастность к этому убийству. Выяснилось, что в начале января 2011 был задержан по подозрению в убийстве 20-летний Владимир Базилевский, из показаний которого стало известно, что жертву звали Андрей «Тайга». Против него было возбуждено уголовное дело по части 4 статьи 111 УК РФ. В феврале 2013 на суде появились сведения о чистосердечном признании Базилевского, показаниях свидетелей и проверок на месте преступления, из-за чего возникло странное недоразумение, так как в делах Базилевского и Ануфриева были признания по факту причинения смерти одному и тому же человеку. Адвокаты Ануфриева попытались использовать это в качестве доказательств его невиновности (Ануфриев к тому моменту уже начал говорить, что большинство показаний давал под давлением органов следствия) и ходатайствовать о вызове Базилевского в суд (который в тот период находился в СИЗО по обвинении в другом преступлении), но гособвинитель заявил, что Базилевский после ареста «Молоточников» был реабилитирован, а следователю, что повесил на него это дело, объявлен выговор[35].
Возможные сообщники [править]
В одиночку никто из них на преступления не ходил, но один раз, в феврале 2011, Лыткин попробовал напасть на женщину, Нину Викторовну (или Владимировну[24]) Кузьмину, которая сидела на скамейке возле дома 297 на улице Лермонтова. Он дважды ударил её по голове, но та подняла шум, из-за чего живший в соседнем доме Александр Червяков выглянул в окон и Лыткин, испугавшись, убежал, прихватив с собой её мобильный телефон[31][24]. До суда считалось, что у «молоточников» не было никаких сообщников, но в октябре 2012 года прямо на суде выступил 27-летний Владимир из Красноярского края, который признался, что был вторым «другом» Ануфриева, с которым он сошёлся на почве общих националистических взглядов. Владимир признался, что в своё время Артём признался ему в трёх убийствах и даже брал два раза на «охоту» (которая, правда, в оба раза закончилась ничем). В первый раз Владимир согласился пойти, так как не верил, что за убийствами стоят они, а когда же он понял, что они не врут, то, по его словам, не стал сообщать в полицию, так как опасался, что они убьют его или причинят вред его девушке, которая жила по соседству с Ануфриевым. Владимир пояснил, что Ануфриев ему не угрожал напрямую, но когда Лыткину пришла повестка в армию, то Ануфриев, со слов Владимира, сказал, что Лыткина придётся убить, чтобы «тот не спалился»[4][11].
6 марта 2013 года Лыткин на суде неожиданно заявил, что Ануфриев не принимал участия в четырёх преступлениях. В частности, с его слов, Ануфриев не убивал Ольгу Пирог, вместо него с Лыткиным находился другой человек, вместе с которым он совершил ещё два преступления, а в четвёртом к присоединился ещё один сообщник (Лыткин назвал их имена, но пресса их не обнародовала, однако сообщила, что сообщник четвёртого преступления до этого проходил свидетелем[36])[34]. Расследование было на грани возобновления, когда 13 марта Лыткин, опять же неожидано, сказал, что никаких сообщников у него не было. Он отказался сообщить, почему он оговорил невиновных, хотя есть версия, что там же на суде признался, что хотел затянуть следствие[36]. Его мать сказала, что он сделал это, чтобы выгородить Ануфриева — на свиданиях в СИЗО Лыткин один раз сказал матери, что из «из Артёма сделали дьявола», а он, Лыткин, «такой белый и пушистый». Ануфриев же заявил, что на Никиту давил следователь, угрожая ему переводом из одиночной камеры[37]. Марина Лыткина опровергла заявление Артёма, сказав, что на тех ранних допросах, где она присутствовала, следователи на её сына никогда не давили, и что она не видит смысла в том, чтобы они давили на него теперь[38].
Интернет [править]

Между тем в социальной сети Ануфриев и Лыткин, совершенно не таясь, описывали свои похождения и даже бравировали тяжестью совершённых преступлений. На своих личных страницах в социальных сетях Ануфриев писал: «Мы боги, решаем, кому жить, а кому умереть.»[39]. Позже, когда во время следствия все их интернет-собеседники были допрошены, выяснилось, что большинство из них просто не поверило им, считая, что они берут на себя чужие убийства, чтобы привлечь к себе внимание.
Диалог Артёма с неким «Юрой» В Контакте (оригинальный текст, пунктуация сохранена):

Артём Ануфриев:
- Ты бы хоть дворника грохнул, что ли.

Юра:
- и чего я этим добьюсь, убив дворника?

Артём Ануфриев:
- Ну ты же пока что даже дворника убить не можешь, так?

Юра:
- убить всегда есть возможность... только зачем мне сидеть за дворника и портить свою жизнь? ведь я знаю, что от того, что я убью дворника, ничего не изменится.

Артём Ануфриев:
- Во-первых, это какая-никакая тренировка. Подготовка психики. Во-вторых, можно убить и не отсидеть.

Одновременно Ануфриев общался с неким «Сашей Х», который тоже жил в Академгородке. Ануфриев заинтересовался им, когда увидел на странице «Саши Х» в социальной сети надпись «Грабь. Насилуй. Убивай. Вот моя религия на сегодняшний день».

Артём Ануфриев:
- Ты грабишь, насилуешь и убиваешь? Тогда нам надо встретиться и поговорить.

Саша Х:
- Хочешь наставить меня на путь истинный (смайлик)?

Артём Ануфриев:
- Нет, просто у нас есть кое-что общее.

«Юра» и «Саша Х» были не единственными пользователями Интернета, с кем Ануфриев почти в открытую вёл вербовочные беседы. Тем не менее, на суде он заявил, что пароль от его страницы в социальной сети знал один из его знакомых, который, по словам Ануфриева, и вёл столь порочную переписку[2].
Расследование [править]

11 марта, после того, как был найдент труп Файзуллина, на площади Академгородка был митинг, посвященный тому, какие меры надо предпринимать относительно происходящих событий. К тому моменту в деле уже фигурировало, что возраст убийц от 16 до 18 лет[5]. Артём и Никита также присутствовали на собрании и даже предлагали идеи[40]. В Академгородке велось постоянное патрулирование. Были созданы специальные дружины, уровень преступности заметно снизился, но приложенные усилия к поимке убийц не привели[41]. Между тем в Академгородке наблюдалась паника, вызванная дезинформацией относительно убийств, из-за чего среди горожан ходила самая распространённая версия, что маньяк один и ему приблизительно 30 лет[42]. Ольга Липчинская из «Комсомольской правды» за месяц до ареста «молоточников», когда, соответственно, никто не мог знать их личностей, дала такую характеристику «академовскому маньяку»:
Академовские жители думают, что они боятся маньяка-убийцы или подростков, подсевших на кровавое ремесло. Других версий насчет того, кто убивает, нет. А некий человек-паук, сидящий дома за компьютером, искренне развлекается, зная, как сильно люди боятся ЕГО. В самом деле — сотни людей именно по ЕГО сообщениям о жертвах собираются на площадях, организовывают народные дружины, боятся выходить на улицы. ОН, этот человек, чувствует себя победителем. У нас век Интернета, господа[42].
Ануфриев и Лыткин так ни разу и не попали под подозрения, потому что, со слов следователя Максима Хомяка, «все искали чужих. А эти парни были в Академгородке своими»[5].
Арест [править]

За несколько дней до ареста Марина Лыткина нашла в прихожей упаковку от ножа (по другой версии, нашла у него в кармане куртки сам нож[5]). На вопрос, зачем ему нож, Лыткин ответил, что носит нож для самообороны. Чуть позже он сказал своей бабушке: «Я скоро пропаду»[6]. Арестовали «молоточников» 5 апреля 2011 года, после того как в Институте Органической Химии, где тогда работала бабушка Лыткина, раздали ориентировочные фотороботы. Хотя согласно этим фотороботам разыскивалась пара славянской внешности, бабушка Лыткина и её сын Владислав, изучив их, заподозрили неладное, и Владислав пошёл к Лыткиным на дом. Никиты тогда не было дома, но у него как раз в тот момент была видеокамера Владислава, в которой он по неосторожности оставил флэш-карту с записью убийства Алевтины Куйдиной[6]. Увидев запись, Владислав отнёс камеру в полицию и через полтора часа «молотчоники» были задержаны сотрудниками ОСО ОМ-2. Лыткин на арест среагировал спокойно, так его мама, бабушка и дядя уговорили его сдаться[5]. К полуночи «молоточники» дали признательные показания под протокол, в которых признались в пяти убийствах и шести нападениях. Когда Ануфриев подписал протокол, он, подражая Пичушкину, заявил следователю Евгению Карчевскому, который его допрашивал: «Как говорил один герой, дайте мне стакан виски и сигару — и вы узнаете столько нового об этой жизни, что у вас волосы зашевелятся на голове»[14]. Позже количество преступлений увеличилось до шести убийств и десяти нападений[43][44]. Также Ануфриев и Лыткин добавили, что вечером того дня они планировали очередное убийство.
В период следствия в квартире «Фридриха Обершульца» (на осонвании того, что он близко общался с Ануфриевым в Интернете) был проведён обыск, который ничего не дал, но Людмила Бегагоина из «Иркутского Репортёра» заявила, что обыск был проведён слишком поздно и у того было время спрятать компромат[7]. При обыске в квартирах Ануфриева и Лыткина были найдены 60-мм киянка, четыре зуба «перламутрово-жёлтоватого цвета», чёрная шапка с прорезями, пневматический пистолет (Ануфриев прятал его в электрической плите[11]), складные ножи, видеокассеты, флэш-карты, блокноты и тетради с материалами экстремистского характера (во время суда прокурор с трудом зачитал их вслух, потому что все записи содержали сплошь ненормативную лекскику, вроде «Дочь мажора…***… Ха-ха-ха…***…Эй, слышите, ублюдки…***…Читать — говно…***»[7]). Мать Ануфриева, во время обысков в их квартире, в присутствии следователя и оперативников уничтожила одну из бумаг, которая явно могла скомпрометировать Артёма (позже этот факт был указан гособвинителем во время оглашения протокола обыска)[7].
На следственном эксперименте убийц сопровождали по двадцать оперативников из-за опасения, что местные жители устроят над ними расправу. Отец Данила Семёнова хотел присутствовать на эксперименте, но его не пустили во избежание попытки самосуда. Ануфриев присутствовал только на словесной проверке эксперимента[45], техническую проверку проводили лишь с одним Лыткиным[33].
В СИЗО Ануфриев сидел в общей камере, Лыткин — в двухместной"[12]. Хотя экспертиза признала обоих вменяемыми, в СИЗО Ануфриев был поставлен на учёт, как склонный к членовредительству и суициду, и психологи проводили с ним отдельную работу[11].
Среди следователей было мнение, что в паре «Ануфриев-Лыткин» Ануфриев был «мозговым центром» и «идейным вдохновителем», а Лыткин — «исполнителем», так как было установлено, что все ножевые ранения на жертвах были совершены Лыткиным. Но во время ареста Ануфриев в интервью «СМ Номер один» назвал Лыткина лидером и подстрекателем[12]. «Бумер», упомянутый выше, на суде сказал, что Ануфриев был «слишком ущербным», чтобы быть лидером. С его слов, один раз их группировка напала на группу кавказцев, но Ануфриев никак себя не проявил и позже сбежал[3]. Тем не менее, позже было установлено, что большинство первых ударов наносил Лыткин[46]. Следователь Максим Хомяк после вынесения приговора и вовсе сказал: «Эти подростки замкнулись друг на друге, потому что подходили друг другу идеально. Ануфриев — лидер, который хотел, чтобы его понимали с полувзгляда. Лыткин — исполнитель, который мечтал об одобрении и признании»[5].
Суд [править]

Спустя два дня после ареста 7 апреля стало известно о первом судебном заседании, где Ануфиеву и Лыткину избирали меру пресечения и в итоге решили оставить в СИЗО до 6 июня. На этом заседании Ануфриев и Лыткин признали себя виновными, но сказали, что в тюрьму идти не хотят. Ануфриев даже собирался внести залог, хотя нужной суммы у него не было.
Официально судебное следствие по делу длилось с 5 сентября 2012 года по 11 февраля 2013 года. В силу того, что больше полгода ушло на сбор доказательств, опрос свидетелей и следственные эксперименты, то только 12 августа 2012 года (спустя почти полтора года) Следственный Комитет передал дело убийц в Иркутский областной суд[47]. 7 сентября началось рассмотрение дела, которое в итоге составило 49 томов[48] (по другим данным — 46[10] и 35[49] томов). Само судебное заседание было назначено на 5 сентября, но его перенесли на 10, так как Ануфриев подал ходатайство о вступлении в дело ещё одного защитника и суд его удовлетворил, из-за чего интересы Ануфриева и Лыткина на суде представляли три адвоката[7] (один — Лыткина, два других — Ануфриева). Заседание 10 сентября началось с оглашения обвинительного заключения, которое прокурор зачитывал три часа. Всего паре было предъявлено обвинение в шести убийствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ[10]), восьми покушениях (ч. 3. ст. 30 УК РФ и ч. 2 ст. 105 УК РФ[10]), трех грабежах (ч. 1,3 ст. 161 УК РФ[10]) и глумлении над трупом (ч. 2 ст. 244 УК РФ[10])[50]. Помимо убийств, паре было инкриминировано создание экстремистского сообщества (ч. 1 ст. 282.1 УК РФ[10])[51]. Отдельно Артёму Ануфриеву было предъявлено обвинение по 14 эпизодам в привлечении в преступную деятельность несовершеннолетнего (Лыткину на протяжении почти всех убийств было 17)[7]. Ануфриев отказался признавать вину за привлечение, экстремизм, все покушения, грабежи и глумление над трупом, а из предъявленных ему шести обвинений в убийствах согласился только с двумя — с убийством Ольги Пирог и последней жертвы бомжующей женщины. Лыткин, напротив, отверг только вину в экстремизме[50].
На суде Ануфриев первое время вёл себя весьма цинично и тщательно конспектировал опросы свидетелей, чем вызвал их недовольство, но в какой-то момент потерял бодрость и несколько раз расплакался прямо в зале[52][53] и, наконец, начал давать путанные показания, пытаясь повесить все убийства на Лыткина и утверждая, что только присутствовал в момент убийства, но ничего не делал[23]. Показания Владимира (о том, что он знал о преступлениях, но молчал из-за опасения, что Ануфриев убьёт его) вызвали у Ануфриева негодование и он опроверг их всех, упомянув, что Владимир в своё время якобы убил кавказца, а заодно предлагал Артёму нанести увечья его девушке, когда был с ней в ссоре. Владимир в ответ признался, что на самом деле соврал про убийство, чтобы не упасть в глазах националистов (с его слов, на момент суда он уже отошёл от них[11]) и отрёкся от всех обвинений в адрес Ануфриева[4][11], который под конец суда стал твёрдо настаивать, что причастен только к убийству Пирог и бомжующей женщины. Лыткин же на протяжении всего суда выглядел отрешённым, вёл себя невыразительно[7], один раз, после 4-х часовой дачи показаний, у него разболелась голова (из-за чего допрос был перенесён на другой день)[23] и под конец он начал выдавать краткие ответы с множеством пауз[33].
16 октября 2012 года Ануфриев прямо в суде нанёс себе режущие раны в боковую часть шеи и расцарапал живот бритвой, которую пронес в носке, когда его из СИЗО везли в суд[54]. Он не смог объяснить, зачем это сделал. Его адвокат Светлана Кукарева посчитала это результатом сильного эмоционального всплеска[53], который был вызван тем, что его мать в тот день впервые появилась в суде[11].
Сроки содержания «молотчников» под стражей всё время продлевались. 6 июня 2011 года их сроки были продлены до 6 октября[55] из-за необходимости проведения судебно-психиатрической экспертизы, но 5 октября стало известно, что их срок заключения был продлён ещё на два с половиной месяца[56]. 13 февраля 2013 года истёк их очередной срок содержания под стражей и, поскольку приговор в тот момент до сих пор ещё не был вынесен, адвокаты Ануфриева выступили с ходатайством, в котором попросили суд изменить ему меру пресечения на подписку о невыезде, а сам Ануфриев заявил, что опасности для общества в данный момент больше не представляет. Лыткин никаких ходатайств подавать не стал. Суд не согласился с доводами защиты и продлил обоим срок заключения под стражей до 13 мая[2].
Жалобы Ануфриева [править]
6 ноября 2012 года Ануфриев подал жалобу на оперативных сотрудников и следователей ОП-2 Академгородка, обвинив их в жестоком психологическом и физическом обращении во время ареста (с его слов, признания в убийствах он сделал под их давлением) и не менее жестоком обращении во время пребывания в камере (опять же с его слов, после проишествия 16 октября в камере временного содержания, в которой он находился в период перерывов в суде, конвоиры пристегнули его наручниками к решётке окна). Ануфриев так же подал жалобу на то, что не получает на руки материалы по его делу, и что 3 октября он (как он считает) по вине конвоиров оказался в одном отсеке спецавтомобиля с парой скинхедов (которые, будучи тоже арестоваными, проходили свидетелями по его делу), на которых не было наручников[57]. Проведённая проверка по факту членовредительства не выявила никаких нарушений в действиях полиции: было установлено, что наручники применялись к Ануфриеву в соответствии с новым законодательством Закона «О полиции», и что в его личном деле не было никаких отметок о необходимости отдельного содержания от других заключённых[58]. Тем не менее, его адвокаты отмечали, что через несколько дней после ареста экспертиза зафиксировала у Ануфриева ссадину в области темени, нанесённую касательным ударом твёрдого тупого предмета[59].
В начале декабря Ануфриеву на суде дали посмотреть видеозапись его показаний на следственном эксперименте, после чего судья спросил его, подтверждает ли он их, но Ануфриев опроверг свои слова относительно убийства Романа Файзуллина (с его слов, он бы не смог попасть в убитого из пневматики даже с двух шагов), а затем опроверг все показания, что вообще когда-либо использовал нож. Ануфриев заявил, что он рассказывал всё это на следственном эксперименте, потому что так ему велел следователь. Когда судья спросил Ануфриева, почему он об этом молчал, Ануфриев ответил, что у него нет права голоса, а его адвокат «как мебель в кабинете сидел». Тогда же он объявил, что переносил в камере СИЗО побои и унижения со стороны сокамерников, а когда решил поменять адвоката, ему сказали, что делать это не стоит, так как «адвокаты вытягивают деньги» и всё равно ему грозит пожизненное заключение[29]. Так же он заявил, что в протоколе проверки показаний на месте, прошедшей 11 апреля (по другой версии — 4 апреля[35]) 2011 года, стоит подпись, сделанная от его имени другим лицом. По ходатайству государственного обвинителя была назначена почерковедческая экспертиза, проведение которой поручили Иркутской лаборатории судебной экспертизы. Это стало одной из причин затяжки судебного следствия[2]. Экспертиза признала, что подпись Ануфриева является подлинной, что вызвало кучу возражений со стороны последнего, который продолжал настаивать, что подписи в протоколах поставлены не им[35].
Начиная с самого начала суда Ануфриев твёрдо настаивал на своей непричастности к убийствам (признав вину только в убийстве Пирог и бомжующей женщины), ссылаясь на то, что материалами дела его вина так и не была доказана[59]. Адвокаты попросили суд вынести ему оправдательный приговор, при этом те два эпизода убийств, в которых он признал вину, они в расчёт не брали, ссылаясь на то, что во время съёмки убийства бомжующей женщины Ануфриев всё время держал камеру, а в аудиозаписи убийства Пирог невозможно было установить, что он тоже принимал там участие[59]. Когда Лыткин заявил о непричастности Ануфриева к четырём убийствам, последний начал ходатайствовать о проверке посещения Лыткина следователем и допросе дежурного конвоя. Суд отказал ему в этом, зато удовлетворил ходатайство обвинения — отныне «молоточников» из зала суда этапировали раздельно, исключив при этом их общение друг с другом[38]. В свою очередь адвокат Лыткина в противовес настаивал на сокращении срока последнего: вместо 24 лет — 20[60].
Последнее слово и приговор [править]
«Последнее слово» подсудимых было запланировано на 12 марта 2013 года, но оно сорвалось, так как оба, по их словам, оказались не готовы. Тогда его перенесли на следующий день, но и тогда они оказались не готовы, и в итоге оно состоялось только 18 марта[38][61], где Ануфриев снова попросил прощения у потерпевших, опять отверг предъявленное ему обвинение и по бумажке, не отрываясь, прочитал своё «последнее слово»:
Благодаря СМИ на мне теперь пятно, от которого не отмыться. Мой дед — ветеран ВОВ, а меня называют фашистом — тем, от кого он нас защищал. Материалами дела моя вина не доказана. Я признаю себя виновным только в убийстве Ольги Пирог, а также в глумлении над трупом, но только в том, что снимал это на камеру. Во всех остальных преступлениях не участвовал. Как это не глупо звучит, но я сам не понимаю, почему я это сделал. Не знаю, что на меня нашло. Искренне соболезную. Считаю, что нет таких людей нашего возраста, которых нельзя было исправить. Исправить можно любого человека в любом возрасте. Было бы желание. У меня это желание есть[59][62].
Лыткин от права на «последнее слово» отказался[59].


Ануфриев и Лыткин на суде в день вынесения приговора, 2 апреля 2013 г.
2 апреля 2013 года Иркутский областной суд приговорил Ануфриева к пожизненному заключению с отбыванием в колонии особого режима, Лыткина — к 24 годам лишения свободы, из которых пять лет (три года, так как был учтён двухлетний срок, который он отсидел до вынесения приговора) он проведёт в тюрьме, а оставшиеся — в колонии строгого режима. После освобождения Лыткин ещё год будет ограничен в передвижении с запретом покидать территорию места жительства и выезда за границу[63][62]. Приговор, насчитывавший около 150 страниц[31], зачитывался 8 часов, во время которых один из присутствующих в зале — мужчина, который в период убийств был в числе дружинников, который патрулировали Академгородок, — упал в обморок[62]. Ануфриев всё это время равнодушно смотрел в пол, Лыткин заметно нервничал, но глаза не опускал. Он остался в таком состоянии даже тогда, когда был зачитан его срок заключения. Ануфриев, напротив, услышав вердикт судьи, упал на скамью и зарыдал. После оглашения приговора он крикнул потерпевшим: «Ну, что довольны?» (по другой версии, его слова были адресованы следователю Евгению Карчевскому, который проводил их допрос[24]). В ответ мать Даниила Семёнова Светлана крикнула ему: «А ты доволен был, когда моего сына убивал, 12-летний ребёночек в земле лежит!». Лыткин, как и в случае с «последним словом», на приговор никак не отреагировал и на Артёма не смотрел[62].
Приговор вызвал резкую критику со стороны потерпевших, которые посчитали, что Лыткин заслуживает аналогичного пожизненного заключения. Светлана Семёнова заявила, что будет подавать апелляцию[62]. Между тем, одна из выживших жертв, Нина Викторовна, посчитала приговор в отношении Лыткина (даже с учётом, что это он на неё напал) справедливым[31].
Иски [править]
В ноябре 2012 года выжившая Екатерина Карпова предъявила «Молоточникам» иск на 1 миллион рублей[58]. Затем иск предъявили ещё двое — тоже одна из выживших жертв, которая оценила ущерб в 800 тысяч рублей, и сын Алевтины Куйдиной, который тоже оценил ущерб в 1 миллион рублей[35]. Во время оглашения приговора Иркутский областной суд постановил, что общая сумма компенсации, которую должны выплатить «Молоточники», ровняется 2 750 000 рублям[63] (из них 500 000 рублей они должны выплатить Нине Кузьминой[24]).
Резонанс [править]

«Дело Ануфриева-Лыткина» вызвало большой резонанс и получило огласку за рубежом[64][65]. 27 апреля 2011 года состоялся выпуск передачи «Пусть говорят: Кадры решают всё». 14 мая в эфир вышла программа «Профессия — репортёр: Маменькины сынки».
В апреле на сайте «ВКонтакте» появилась группа «Помощь Артёму Ануфриеву», которая позже была заблокирована администрацией сайта. Позже ещё несколько — «Артёма Ануфриева — в президенты России», «Артём Ануфриев и Никита Лыткин — герои», «Никита Лыткин — Герой всея руССи», «Артём Ануфриев и Никита Лыткин — герои (Мы вернулись!).[66]»
8 мая 2011 года бабушка Никиты Лыткина Ирина Алексеевна Антипова опубликовала в Интернете открытое письмо, в котором она обвинила во всём чрезмерное количество насилия в СМИ[67][68].
9 июня Ануфриев по собственному желанию записал видеообращение, где он принёс извинения потерпевшим и советовал родителям следить за своими детьми, чтобы в дальнейшем избежать подобных преступлений[69][70]. Однако, вплоть до суда он несколько раз менял показания относительно своих мотивов[10].
24 декабря 2011 года история была показана в программе «Честный детектив»[71].
20 января 2012 года было опубликовано интервью с семьёй Лыткина[6].
В ноябре 2012 Лыткин прислал в «Восточно-Сибирскую правду» объяснительное письмо, с полным раскаянием и окончательным признанием и своей вины, и что именно знакомство с Ануфриевым «стало началом его конца»[9].