RADужная оболочка (Узор расписан золотом - проза)

Одинокий выдох ночного полустанка
Рельсам поцелуй посылает трамвай,
Опрокинутая ветром жестяная банка,
Луна бежит по небу – если хочешь, догоняй.
Изменчивый бит времяпровождения
Отхватывает мысль за сегментом сегмент,
Фонарь не знает смысла, расставляет ударения
Асфальта, по которому шагает мент.
Свалка в ночи – дело попривычней
Кто-то отобьет об лицо чужой кулак.
Философ единичный занят драмой личной,
Ему все время кажется - «Что-то идет не так».
Крики, ругань, споры, бессмысленные возгласы,
Рифмы полосатые, как грязь на штанах.
Черноволосые искатели скорости
В педали газа видят больше, чем в тормозах.
Солнце не вылазит – оно у нас во сне,
Как мрачная труба ближайшего завода.
Что-то отрицает частица «не»
В школьной тетради морального урода.
Отточенный штрих к картине ненаписанной,
Где видно наши лица без односложной фальши.
Узор расписан золотом на гобелене риска ,
Улыбка то ли Моны Лизы, то ли тети Маши...


Снится… Снится…

Снится , что на Земле через 240 лет стало чище, от катаклизмов погибло много людей. Но ветка сакуры гнется и распрямляется вновь. Странно жили люди после катастроф – как в тумане, анабиозе. Может, сказалась оторванность от исскуства прошлого (литературные, художественные памятники исчезли в большинстве своем) и одновременно доступность технологий. Удивительно, но механизмы, компьютеры… Все это осталось , не было погребено совсем.

Я работаю на подземной базе, труд физический. Что-то вроде шахтера, хотя спецовки довольно чистые, паек получаю исправно вместе с моими сорабочими. Как-то мне дают выходной, я гуляю по просторным коридорам базы.
Идя по странным широким залам я неожиданно попадаю в совсем большой – там расположен батут. Вижу девушку, которая прыгает на батуте, сложно переворачиваясь в воздухе.
Ее мышцы – аэродинамика, ее лицо – неоткрыто, ее волосы- черные и не требуют сравнения с вороновым крылом.
Засмотрелся...
Она медленно и грациозно приземляется (двойное сальто). Сходит с батута и направляется ко мне. Лицо у нее – лицо человека кто управляет другими. Красивое но одновременно настораживающее. Недоговаривающее.
У нас завязывается разговор, мне становится известно что она – дочь большого человека и здесь просто по необходимости. А чтобы время не терять – занимается воздушной акробатикой. Я робко прошу ее в следующий раз пробежать во время утреннего моциона до моего рабочего бокса – где работаю я с товарищами. Она соглашается.
Прошла неделя – я бурю землю буром средней длины. Рядом – мокрые от пота грязные рабочие. И тут...
Красиво как крик “Земля” с палубы бригантины , подтянуто и гладко бежит она. Наконец приблизилась, отозвала в сторону. “Ты должен сделать то, что больше всего боишься. Из базы есть выход... Ты же не знаешь, тебя здесь вырастили специально. Пройди испытание – и ты узнаешь что такое Свобода – заберись на гору что перед выходом с базы – там на горе ворота. Пройди через них...”
Далее все как в тумане.
Я карабкаюсь и вижу эти ворота. Гора отвесная – метров 1600 с лишним. Боже, как я боюсь высоты... Тут ощущение возникло что кто-то смотрит. В спину. Кое-как повернув голову (держаться, держаться...) я вижу ее силуэт у подножии соседней горы. Она смотрит на меня. Я тяну руку к огромным трехметровым воротам – и срываюсь вниз...
Даже не кричал – просто сорвался.


Сон второй или мысли про себя

Короли, капуста… Я не расскажу о них. А расскажу лучше о здании Администрации Орджоникидзевского района. Днем - обычное холеное вместилище тел чиновников. Рядом – всегда несколько машин и кряжистых дядек с мобилами. А ночью – готичный флаг РФ над зданием кажется лже-маяком на фоне черного , загадывающего загадку неба. Как флюгер на средневековой церквушке, где по слухам ведьмы и колдуны устраивают шабаши. Холодный лед чиркается как спичка о подошвы утренних прохожих, ведь еще сумерки, любое присутствие человека в этой зоне кажется чем-то гуманоидным. А я буду шептать вам на ухо, смешивая звук с морозом (мороз выплывает из-за боков многоэтажек, из огромной ледопокрышки асфальта, из глади отвердевших парапетов на остановке) что это и есть лицо города без паранджи летней красоты природы, любующейся в зеркало пыльных трасс, парков с целующимися парочками и солнца сквозь ресницы.


Снится...Снится...

Снится что я на космическом корабле – причем один. Атмосфера в духе фильма “Чужой”, только самой этой твари не видать.
Я вижу у себя в руке ампулу с маленьким волоском внутри – что то вроде маленькой лампочки. Случайно я ее роняю и тут чувствую что произошло нечто непоправимое. В капитанской рубке зажегся монитор – и человек пожилой (похожий на Энтони Хопкинса почему-то) начинает говорить мне что в ампуле был смертельный вирус и что жить мне осталось ровно сутки.
Но я могу излечиться – человек называет мне местонахождение противоядия – Таиланд.
Почему же именно Таиланд?
Далее сон вихрем переносит меня в Таиланд – я иду и не знаю где я (ни улицы не знаю ни даже города).
Вокруг пагоды по-таиландски, жилистые аборигены и пальмы. И тут... Я вижу совершенно странное но очень красивое зрелище – в центре улицы под открытым небом стоят... Корабли, вылепленные из глины. На подставках – примерно в половину человеческого роста. Стоят в порядке полей на шахматной доске. Я вижу в центре этого ландшафта вылепленную бригантину – и подхожу ближе. На парусе ее написано - “Ты спасен”.
Я улыбаюсь и мне легче, легче...


Родителей нет дома – открывает мне дверь и провожает в роскошный двухэтажный особняк девушка лет семнадцати.

- Вы тот самый мастер? Проходите – у нас сломалась плазменная панэль и коннектор к третьему спутниковому каналу.

Я легко улаживаю проблемы – хоть на дворе 2067 год но мастера не перевелись а умножились – технику чинить сложней но и подготовка отличная.

- А вы не посмотрите ту игрушку, с какой я играла пять лет назад? Мне она дорога как память... Она сломана и разобрана – не хотите посмотреть?

Я согласился и прошел в комнату девушки.Она говорит мне что некоторые части игрушки лежат под кроватью. Я гляжу туда и вижу оторванную человеческую ногу - она в крови и оттуда выклядывают куски микросхем и маленькие проводки. Я начинаю кричать на девушку - “Я не могу чинить ЭТО – ты что с ума сошла! Я никогда не видел чтобы киборгов держали дома и разбирали! Это противозаконно!”
Она улыбается как-то страшно и открывает платяной шкаф – а там сижу... Я СИЖУ без ноги, вместо руки – пучок кабеля и отрывки сухожилий, половина черепной коробки сломана, видно процессор с ржавыми “щупами” для разьема. Я начинаю кричать и закрываю лицо руками а девушка гортанно смеется.

Месяц спустя.

Мне снится что у меня не пять пальцев на левой руке, а четыре.
Я этого очень стесняюсь, иду по улице и думаю “лишь бы никто не заметил”.
Прохожу в метро и сливаюсь с потоком тел, спешащих в металлическую кишку – поезд.
Держу руку как всегда в кармане.
Тут ко мне подходит девушка – личико доброе, по внешности татарка, глаза черные-пречерные но смотрят добро.
Это первый раз я вижу - чтоб у человека черные глаза имели такое выражение.
Она грустно но светло улыбается и достает мягким движением мою беспалую ладонь из кармана и сжимает ее своей теплой рукой. Мой поезд, какого я ждал в метро, медленно уезжает, оставляя нас с ней смотреть друг на друга и влюбляться с каждым изменением цифры на часах в метрополитене.

Следующая картина сна – я иду в детском доме по коридору и вижу мальчика лет десяти на костылях – одной ноги у него нет до колена. Я подхожу к нему и говорю “Именем Иисуса Христа – брось костыли и ходи так”. Мальчик смотрит на меня. На моих глазах у него начинает рости нога и секунд за десять отрастает до нормального размера. Он бережно кладет костыли на пол и иде дальше – уже сам. Я проводил его взглядом и проснулся.


О – это удалось оказывается – я проснулся уже летом и всю зиму спал. В специальной барокамере. Теперь лето, меня все забыли и никто не знает что я снова в деле. Вижу в окно вместо последнего ландшафта (чахлый тополь в снегу) красивое дерево с сочными зелеными листьями.
Чтож, я пройдусь по жарким улицам, посмотрю на других и может покажу себя. Кстати, я не против пойти в какой-нибудь парк, ведь там так хорошо говорить о своем прошлом...
И обсуждать БУДУЩЕЕ.