Просто мысли

А ведь совсем недавно пыталась жить с отключенным сердцем. Ну, это когда устаешь чувствовать – и плохое, и даже хорошее. Когда случается переизбыток абсолютно всего и кажется: еще чуть-чуть – и сердце остановится за ненадобностью. Тогда единственное решение – отключить его самостоятельно.
Будто отсоединяешь провода, и первое время так хорошо… Больше не суетишься в погоне за счастьем, не стремишься достичь побыстрее то одного, то другого, не торопишься получить, встретить, начать или завершить что-то. Не огорчаешься из-за задержек и отсрочек. Внутри все стихает, разглаживается, затухает. И ты, словно некогда теплый дом, холодеешь, пустеешь и только несешь в себе скорбную память о покинувших эти стены жильцах.
Так может продолжаться долго – месяцы, несколько лет. Но потом, когда звенящая пустота в тебе вытеснит все остальное, оставив только былые рефлексы, ты вдруг падаешь на пыльный пол, обнимаешь колени и плачешь. Плачешь навзрыд оттого, что больше не можешь так жить. Без чувств, без сердца, без переживаний, пусть и грустных. Включу сердце, пока не поздно! И пусть оно погибнет от разрыва тревог и сомнений, но я хочу слышать его удары. Ведь в каждом из них – я. Со всем, что было и будет.
Это все мое. Плохое или хорошее – не важно.

Я ушла не только из-за того, что ты не поддержал меня. Просто было такое время. Я устала так сильно, что готова была бежать куда угодно. Ноги не стояли на месте – пускались в бег, подальше бы от прежних мест. Я не могла больше выносить твое молчание, и свои страхи, и эти крайности, переходы от одного к другому. Самое сложное в отношениях – это чертовы переходы от надежды к отчаянию, от уверенности к сомнениям.
У меня что-то поломалось внутри – приемник любви. А я боялась признаться в этом, носилась по замкнутому кругу, отгоняла свои сомнения, упиваясь редкими вспышками твоей искренности, искала самого малого – доброго слова, поддержки. Толчка для того, чтобы снова вернуться к сладостному самообману. Но к каким бы уловкам я ни прибегала, маскируя свои страхи, они никуда не исчезали – только росли. Вопреки всем моим усилиям. Все было зря.

Здравствуй.
Я давно не вижу тебя. Сменила номер телефона, удалила все твои контакты. Научилась сдерживаться, когда непрошеные слезы выдают тоску, и прятать руки в карманы, когда они сами собой сжимаются в кулаки от ярости. Я бодро отвечаю на вопросы, общаюсь с людьми и временами танцую, когда музыка веселая и не напоминает наших с тобой песен. А еще я много работаю. Все вроде неплохо, но все это… игра. Когда-то я жаловалась тебе, что не смогла найти дело жизни, призвание. Ну, как у тебя. Так вот, я нашла! Теперь я хорошая актриса. Одной роли.
Я боюсь долгих дорог. Мрачных трасс, сливающихся в монотонную картинку за окном автомобиля. До вчерашнего дня я садилась на заднее сиденье такси и, прислонившись к окну, смотрела на ленту из неинтересных пейзажей, на которых яркими слайдами оживали ты, я. Мы с тобой. До вчерашнего дня эти картинки согревали. Я словно перемещалась в их атмосферу и снова чувствовала свою руку в твоей руке, слышала твой голос. Когда-то я сказала, что в тебе все хорошо, кроме голоса. Что он слишком мягкий, неуверенный, что ли. Ты тогда, кажется, обиделся. Знай: я сейчас скучаю именно по твоему голосу. По твоему смеху на том конце провода. По твоим словам, которыми в последнее время говорю я, представляешь? Сегодня впервые села на переднее сиденье, рядом с водительским, и впервые закрыла глаза. Я не хочу больше никаких картинок, тебя и себя в них. Нас, которых больше нет.
Как-то я справлялась о тебе у общих знакомых, с которыми поддерживаю редкую связь. Они передали, что у тебя все хорошо, ты коротко постригся и даже завел какие-то новые отношения. Я слушаю, злюсь, ругаю себя за то, что и здесь, в другом городе, не перестаю интересоваться твоей жизнью, пытаясь повторять бесстрастное выражение. «Я рада. Рада, что у него все хорошо. И у меня тоже… прекрасно». Последнее слово как можно увереннее. Улыбка. Занавес. Роль сыграна… Вот так я вру. Ненавижу себя за эту ложь. Но я должна, должна быть сильной, чтобы все-таки стать счастливой. Я хочу привыкнуть быть счастливой без тебя.
Я встречаю новых мужчин. Скорее, просто наблюдаю за ними, не подпуская близко. Некоторые из них приглашают на кофе, и я соглашаюсь. Чтобы посмотреть на них и в очередной раз убедиться, что никто не сравнится с тобой. Ты остался самым-самым. Я не идеализирую, я не помешалась, наоборот, сейчас мыслю трезвее, чем когда-либо. Время расставило все по своим местам. Кто-то из этих мужчин красивее, кто-то умнее и намного самоувереннее. Но что мне за дело до них? Ни у кого из них нет таких глаз и рук, как у тебя. В твоих глазах мне мерещилось море, которое с детства люблю больше всего. В твоих руках была надежность, которая сильнее любых слов. Я просто касалась тебя – и чувствовала, как шумные волны внутри меня успокаиваются, усмиряют страхи и сомнения. А еще я мечтала, чтобы у нас был ребенок и чтобы у него были такие же глаза с морем внутри. Но ты его не принял.
Я пишу, мне легчает. Быть может, со стороны это выглядит жалко и смешно, но мне плевать. Спасибо за то, что было, пусть было не так много. Странно представить, что тебя могло и не быть. Спасибо. Хорошо, что ты есть. Я желаю тебе побед и радости и никогда ни о чем не жалеть. И себе я желаю того же…

На самом деле, честно признаюсь. Я не боец. Я не тот человек, который борется в жизни за все, который берет от нее все, что может.. который не утонет в океане жизненных неурядиц.. а смастерит плот, который в будущем превратится в огромный корабль. Я знаю, что нужно бороться.. знаю.. но не хочу. Не хватает у меня силы жизни, не хватает наглости и стойкости... Я чувствую себя заморышем, который чудом выжил и теперь не знает, что делать с этой жизнью.
Нет. Я целеустремленна, ты не поверишь, но так и есть. Просто цели эти... они могли быть куда глобальнее, если бы я умела бороться. Да, раз я до сих пор жива - значит я все еще борюсь, но сил моих слишком мало... Мне кажется, я утону.. я уже тону... задыхаюсь.. пытаюсь найти в этом мире хоть кого нибудь, кто бы понимал. Но ведь не одна такая я, правда? думаю, что на свете полно таких, как я. Ты тонешь в этой боли.. тонешь. Кричишь, но никто не слышит...
Я так устала.. хочу переложить весь этот груз на кого нибудь.. хочу. Но таких людей нет. Говорят, что каждому дается ноша, которую он может вынести. Значит это моя? Значит я смогу... ну а пока я пытаюсь взять себя в руки и удержаться на плаву.

Как же это чертовски тяжело, когда на всем свете, который так велик и многообразен, не нашлось ни единого человека, способного понять тебя по-настоящему...

- А когда ты его увидела, что ты почувствовала?
- Я? Тепло. Тепло стало везде, будто он меня в платок пуховый укутал, я свернулась в комочек, а он на колени взял…
- И что дальше? Чего ты от него хотела?
- Дальше? Мне очень хотелось его поцеловать. И я поцеловала... А он обнял меня за плечи. Как раньше…
- А ты спрашивала его о чем-нибудь? Вы говорили о том, что будет дальше?
- Нет, не спрашивала. Я спросила только о том, зачем он пришел. А он сказал: "Потому что захотел. Потому что пришло время…Время исполнения всех заветных желаний".
- Чего ты хочешь теперь?
- Хочу знать, что ждет нас дальше. Через год, два…пять…Через вечность. Хочу дом. С садом и ручейком, через который мостик. Хочу детей. Двоих или троих. Двоих мальчиков и одну девочку. Его рядом. Теплого. Чтоб пледом укрывал плечи, когда вечерело и поправлял на носу свое пенсне. Чтобы по вечерам мы собирались у камина и читали книги по ролям, пьесы, сказки…
- Значит время исполнения заветных желаний, действительно пришло. Ведь, то что ты хочешь, то и ждет. Ты же ждала – он пришел.

Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этою жаждою страдания он, кажется, заражен искони веков. Страдальческая струя проходит через всю его историю, не от внешних только несчастий и бедствий, а бьет ключом из самого сердца народного. У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье его для него неполно. Никогда, даже в самые торжественные минуты его истории, не имеет он гордого и торжествующего вида, а лишь умиленный до страдания вид; он воздыхает и относит славу свою к милости Господа. Страданием своим русский народ как бы наслаждается. Что в целом народе, то и в отдельных типах, говоря, впрочем, лишь вообще.

"Дневник писателя"
Фёдор Достоевский

Ева (перевод Lappi из Москвы)

6:30 зимнее утро
Снег продолжает падать,безмолвный рассвет
Красавица под любым иным именем -
Ева - покидает свой дом в Лебедином Ручье.
Добрейшее сердце, которое всегда заставляло
Меня стыдиться самого себя.
Она идет одна, но не без своего имени.


Ева улетает,
Мечтая о далёком мире.
В этой жестокой детской игре
Нет ни единого друга, который назовёт её по имени.
Ева уплывает,
Мечтая о далёком мире,
И её доброта расцветет полями подсолнуха.


Она унижена и опозорена людьми,
Хотя всего лишь маленькая девочка и впереди у неё вся жизнь,
За воспоминание об одном добром слове
Она осталась бы среди животных.
Время для еще одной смелой мечты
Перед её уходом, райским лучом
Мы убиваем её её собственным любящим сердцем.


Ева улетает,
Мечтая о далёком мире.
В этой жестокой детской игре
Нет ни единого друга, который назовёт её по имени.
Ева уплывает,
Мечтая о далёком мире,
И её доброта расцветет полями подсолнуха.

В общем, добрела я до ванны, плюхнулась в воду и решила утопиться. И тут вдруг вспомнила, что у меня припасено несколько кусочков вчерашнего шоколадного пирога! Что бы ни говорили, а на свете есть ещё вещи, ради которых стоит жить.

Сесилия Ахерн (с)

Знаешь, мам, а я уже не пою,
Я совсем прокурила голос,
Утром, как раньше, теперь не звоню,
Отдала все, за что когда-то боролась.

У мене нет веры, мама, слышишь?
Нет радостей, осталась только боль,
Стою у края, высоко на крыше,
Мне нечего терять, нет ничего со мной.

Мам, скажи, кем я теперь стала?
Прячу руки, пачки сигарет,
Смотри, кого ты воспитала,
Не жду теперь новый рассвет.

Я жду финал, оборваную нить,
Конца всему, он будет совсем скоро,
Я была худшем, из всего что только могло быть,
Мои следы накроет ночной город.