Neverending.

Наверное, есть такая категория людей, неспособная ( не достойная ли? ) такого прекрасного чувства, как душевная близость, взаимная искренность - дружба, одним словом. Наверное, есть такая категория людей, которым век свой приходится коротать за книгами, за поэмами, за рисунками. Когда Лермонтов и Тютчев становятся единственными людьми, с которыми ты можешь спорить о чем угодно, вести диалоги, рассуждать над каждым сказанным ими словом. Когда Леонидов становится отцом, - отцом твоей вынашиваемой годами депрессии, а ты - лишь плод его больного воображения, друг его бескрайней фантазии, приходящей к тебе, чтобы положить свою тяжелую руку на твой холодный лоб, наполнив все твои внутренности ледяной тоской. Наверное, есть такая категория людей - предаваемая другими людьми, от которых сам никогда бы не ждал предательства - и не веришь ведь до последнего момента, а потом вдруг улыбаешься, чтобы подавить подступившие слезы, и прощаешь, прощаешь, вновь прощаешь. Как там Толстой говорил? Вы ведь помните, все вы наизусть давно выучили: «Когда тебя предали – это все равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается.»

Наверное, есть такие люди, которые не умеет быть любимыми и желанными, которых никто никогда не будет ждать. Среди них, возможно, я и обрету свое истинное лицо, найду свое дело, я, не способная ни к чему, кроме как к чтению и разговорам с давно мертвыми воспоминаниями, признаюсь в этом самой себе и, наконец, перестану метаться и ожидать удобного случая для того, чтобы стать счастливой.

Я, третий год лелеявшая в себе одиночество, называя его святым словом - «дружба», наконец разочарована в ней. Я, пожалуй, разбита вдребезги. Единственное, что я поняла за все это время, так это то, что под людскими масками не найти их истинных лиц. Под одной маской они скрывают другие, возможно, более красочные.

Так теперь ответь мне человек - почему тебя никто не ждет? Почему тебе некуда возвращаться каждый раз с улицы? Почему тебе не с кем разделить каждый вечер, наполненный неизбежной тоской? Одинок ли ты, так как я? Подумай. Возможно, мы с тобой оба свободны.

Знаешь, знаешь, я знаю, ты еще не раз пожалеешь об этом. Только позвони мне - и я сменю номер телефона. Только напиши мне, и я сотру тебя. Только попробуй раскаяться, как всегда, просить прощения попробуй. Может, ты когда-нибудь поймешь, что дружбой раскидываться нельзя? Что мало кто в твоем окружении будет ради тебя вставать утром и помогать с экзаменами или прогуливать ради этого репетиторов. Мало кто, знаешь, будет писать тебе курсач даже после того, как ты послал его нахер. А я буду, знаешь. Потому что для меня слово "дружба" - это не пустой звук. Вероятно, был таковым раньше, т.е. не пустым, а сейчас? А сейчас все на свете пусто. И знаешь, мне то что бы бесконечно плохо, когда я не плачу - нет, когда я плачу, я снова молю о смерти и о конце мучений, - но в остальные моменты, знаешь, знаешь, мне почти все равно. Мне кажется, я стану свободнее. Только попробуй извиниться, только попробуй. А я буду ждать, буду, потому что знаю, что я права. Я, конечно, плохой друг, но ради тебя я из кожи вон лезла всегда. Чтобы бедный ты не почувствовал скуку или раздражение - а я все равно тебя всегда бешу. Знаешь, знаешь. Я просто надеюсь, что ты обо мне скоро забудешь. Что появится наверняка в твоей жизни тот, кого ты так страстно желаешь видеть на моем месте. Нет, правда. Пусть появится. Но я надеюсь, что я никогда о нем не буду знать. Что ты мне наговорил? Опять я во всем виновата, да, милый? А ты можешь не говорить абстрактно и объяснить, что, что я делаю не так? Не надо на меня все сваливать постоянно. Мне, знаешь, тоже тяжело бывает. Ладно, ладно. Проехали, я прощу. Но знаешь, знаешь, когда тебя вдруг снова прижмет, ты ведь обо мне в первую очередь вспомнишь. Нет, нет, ты знаешь ведь, я часто перед тобой унижаюсь. Но сейчас ты сам сделал свой выбор.
И только попробуй мне позвонить. Знаешь, знаешь, я сменю номер телефона сразу же.

Это, знаешь, будто бы тебя приласкали, а как только ты расслабился,
ударили кнутом по лицу.

Почему в моем мире нет и никогда не было теплых отношений? Без постоянной ругани и взаимных упреков. Без скандалов, придирок, обвинений. Без повышения голоса. Это касается как семьи, так и не семьи. У меня-то и знакомых нет, даже в интернете я больше года почти ни с кем не общаюсь. У меня есть только один товарищ и кот. Эти два существа мне особенно дороги. Но почему мы не можем быть близки и просто заботиться друг о друге? Его тон мне кажется грубым и раздраженным. Я знаю, что с ним я никогда не смогу говорить откровенно. Никогда он меня не поймет и не примет такой, какая я есть на самом деле. А как бы он меня принял, если я сама себя ненавижу? Я ненавижу ласковые слова, ненавижу нежности и сентиментальные признания. Но я нуждаюсь в этом. Меня никогда не погладят по голове и не скажут, какая я молодец, что справляюсь с этой гребаной жизнью каждый день. Мне действительно сложно выживать. Каждый чертов день начинать сначала. Каждый чертов день принимать в себя пищу. Сегодня меня чуть не стошнило от одной мысли, как же отвратительно устроено все живое в этом мире. Существа должны вкладывать себе в рот пищу, пережевывать, орошая ее слюной, глотать - отвратительный звук глотания, и я схожу с ума от него - переваривать, переваривать, переваривать.
Я хочу найти поддержку со стороны. Я хочу, чтобы меня обнимали не только тогда, когда встает желание. Я хочу, чтобы меня целовали без повода в щеку или в лоб. Я хочу, чтобы мне позволяли быть слабой и прощали все мои ошибки. Хочу говорить о том, что находится в моем сердце.
К сожалению, в этом плане мне гораздо ближе кот. И меня разрывает от его нежности и любви. Мне даже физически трудно вынести, как он меня любит. Пожалуй, как никто больше меня не полюбит.
Я неудачник или просто даун, если со мной никто не общается. Наверное, даун, придурок, имбецил. Если за всю мою жизнь... за всю короткую... жизнь... я...
Один. Один. Один.

Меня избили дома за кусок шоколадки. Брат душил меня, а мама давала пощечины. Я порвала ему футболку, а мать все причитала: "вот с#ка, единственная нормальная футболка!". О моих синяках на шее никто не упомянул. О расцарапанном в кровь лбе моими же ногтями, пока я плакала. Они говорят, что я задолбала их. Задолбала, потому что я плачу, где бы я уже не пыталась запираться. На кухне, в ванной - они выломали дверь. Когда я пыталась выйти на улицу, чтобы успокоиться, они схватили и бросили меня на пол. Угрожали психиатрической больницей.
Единственный друг бросил меня. Сказал, что я тупая дура, и бросил. Потом позвонил, извинился и предложил встречу. Мы встретились, и он сказал, что у него нет настроения гулять. И он меня бросил снова. Потом позвонил, извинился и сказал, что я его бешу. И предложил встречу. Чтобы снова бросить меня. А я поверю ему, пойду к нему, а потом пойду обратно и буду снова плакать и говорить, что никогда ему больше не поверю.
А я не могу не плакать. Я плачу каждый день. У меня нет даже своей комнаты, чтобы скрыться. Я пытаюсь уходить на улицу. К каждому прохожему хочется подойти и просто попросить удочерить меня. Хотя даже возраст уже не позволит.
Я ненавижу каждый миллиметр пространства. Я ненавижу каждое мгновение времени. Я ненавижу себя и все, что есть вокруг. Да, я сижу и жалею себя, потому и плачу. Потому что больше меня пожалеть некому. Вокруг только враги. Я одна.
Знаешь, ты ведь наверняка понимаешь меня. Понимаешь это чувство, когда ты не можешь поверить, что есть состояние, когда может быть еще более одиноко или еще хуже. Когда все твои внутренности разрывает от тоски. В это время я думаю о том, кто страдает вместе со мной. Друг мой, ведь ты существуешь? Ведь ты где-то далеко-далеко, но так же точно нуждаешься во мне? И если я сдамся, ты никогда не найдешь себе друга и останешься таким же одиноким навсегда. Я не могу выносить твоей боли.

Я возвращаюсь домой. Подхожу к подъезду, открываю дверь, поднимаюсь на пятый этаж и... упираюсь лбом во входную дверь, судорожно пытаясь в темноте попасть ключом в замок, но я выбрала неверный ключ, потому стою и ковыряюсь минут пять. На глазах снова слезы: я унижена и опозорена. Я вспоминаю то, почему я так рано вернулась в дом. Дверь открывается. Я вхожу в квартиру и не раздеваясь падаю на кровать. "Жизнь слишком сложна для меня, или это я слишком слаба для нее. Убей меня, Господи, убей, пожалуйста. Я не в состоянии терпеть это каждый день." Хочется набрать чей-нибудь номер и исповедаться в трубку телефона, но в моих номерах нет того, кто мог бы выслушать. У меня есть единственный друг. Который скажет, что я во всем виновата сама. Это я знаю и без него. Я не выдержу упреков со стороны. Я унижена. Я слаба. При каждой неудаче я прошу Бога, в которого не верю, убить меня. Я не достойна ни друзей, ни знаний, ни лучшей жизни. Я глупа. Я унижена. Унижена. Я предала своего друга. Я ничтожество, которое не заслуживает даже смерти.
Сколько не планируй я попыток суицида, я не могу нанести себе вреда страшнее царапин. Однажды знакомый сказал мне, что это потому, что я сильнее суицида. Я промолчала, но осталась верна мнению, что я слишком слаба Даже для суицида.
Я планировала с помощью знакомого пробраться на крышу. Но теперь не могу найти ни одну, которая подходила бы по высоте или положению. Мне уже плевать, что будет со мной после смерти, травмирую ли я людей вокруг. Мне кажется, что с моим уходом кончится все на свете. Кончится это беспрерывное страдание и вращение семи миллиардов жизней. Кончится свет. Кончится тень. Кончится Бог. Все кончится.
Я планировала уехать добровольцем на Донбасс. Но у меня нет таких денег на снаряжение. У меня вообще теперь ничего нет.
Резать вены я не планировала и не буду. Это самая глупая смерть. Но руки сами тянутся к лезвию. Все ножи тупы. Последние разы я уродовала свои руки, живот и грудь консервным ножом. Я случайно поставила шрам на внутренней стороне руки. Я просто не справляюсь с соблазном перерезаться наконец и все кончить.
Нет. Я не суицидник. Я имбецил.

Никогда не смотришь в свое окно, ведь весь пейзаж знаешь свой наизусть: небо, дорога, рынок под окнами, люди ходят. А тут вдруг интересно стало, глянул в окно, засмотрелся, и мир в глазах поплыл, и время остановилось. Смотришь, как загораются яркими огоньками в тусклой тени киоски, вечереет, холодно людишки перебегают с места на место, со двора. И мысль посещает: а что же я в окно-то свое не смотрю никогда? И тут же ответ: не от того ли, что в чужом окне небо просторнее, дороги светлее? Не от того ли, что деревья в чужих окнах пышнее кажутся? И вспоминаешь, приостановившись: чу, верно ведь, в чужом окне видал я такое небо, такое красивое, такое золотое с бордовыми вкраплениями. Видали ли вы такие небеса чистые, переливающееся от фиолетового к розовому? Чувствовали ли вы когда-нибудь каждый краешек острый уходящего солнца? Каждое дуновение ветерка по листьям деревьев на себе ощущали? От того и не смотрю в свои окна, будто бы решетка на них, будто бы душит меня что, будто бы в тюрьме я. Чужими глазами все краше становится, все чище, все светлее, все разрешимей. Так бы и жил в чужой голове, так бы и радовался каждому дню.

Все начинается с того, что ты перестаешь читать. Это происходит медленно и незаметно даже для самого тебя: вчера ты прочитал одну главу, сегодня несколько страниц просмотрел глазами, а завтра у тебя уже куча дел, или усталость, или не то настроение. Это значит, что малейшая неприятность готова вывести тебя из строя. Ты ведь далек от книг, некому тебя утешить и взбодрить. И вот, оно случается. Дракон ли падает тебе на голову, умирает котенок или тебя не берут на работу. Не единственную работу, нужно сказать. И ты сорвался. Не дойдя еще до дома ты видишь присутствие его. Его присутствие. Он натравил на тебя злые обстоятельства, Он отравил тебе жизнь, Он посылает тебе неприятности.Ты идешь, обязательно запинаясь на ровных местах, ненавидя улицу, садишься не на той остановке не на тот автобус, тебе не хватает мелочи. Тебе бы просто дожить до дома и медленно умереть на кровати, но до этого еще бы дожить. Забираешься на пятый этаж. Проворачиваешь заедающий ключ, открываешь дверь. Закрываешь дверь. Ты в Его власти. Нет, правильнее - ты в Его пасти. Твоя квартира - Его голова, а кровать твоя - это язык. Ты падаешь без сил, не разуваясь, не раздеваясь, и тебя проглатывает Он, не разжевывая. Что при этом ты чувствуешь? Как ты засыпаешь? Как слезы текут реками по твоим щекам? И ты думаешь - вот она - несправедливость. Думаешь, "Бог мой, убей меня, убей меня, я слишком слаб, чтобы жить. Останови эти мучения, за что я проклят?". Но ты не веришь ни в одного из Богов за пределами твоей головы. Твой Бог в голове. Она способна лопнуть в любую секунду. Но не лопается. Ты продолжаешь жить.