Все мы родом из детства. Наши проблемы - тоже.

Эта запись в основном предназначена для родителей подрастающего поколения. Но и тем, кто уже давно "из яичного возраста", может пригодиться. Дело в том, что некоторые родительские "послания" из детства мы проносим через всю свою жизнь. Часто они мешают нам нормально реагировать на события и людей, мешают в общении, "портят кровь" нашим ближним и т.п. И если вы "слышите" подобные "послания" в своей голове до сих пор - это повод разобраться с ними. Возможно, понадобится помощь специалиста.

В этой записи использован материал из книги Млодик И.Ю. «Метаморфозы родительской любви, или Как воспитывать, но не калечить»

Эта запись не для вас, если вы:
— точно знаете, как воспитывать своего ребенка, уверены во всех своих воспитательных целях, мотивах, задачах;
— руководствуетесь принципом «меня так воспитывали, и я буду так же»;
— считаете, что родительство — это то, чему не надо учиться, вы и так все знаете лучше других;
— сами готовы раздавать советы другим, как им воспитывать их детей;
— считаете, что у вас все в порядке, а в ваших проблема виноваты все, кроме вас.

«ЛЮБИМЫЕ РОДИТЕЛЬСКИЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ
Так как родители руководствовались принципом «искоренить и переделать», основными родительскими интервенциями стали оценивание, критика, принуждение, устыжение, ограничение, угрозы. Главными детскими добродетелями оказывались послушание, признание собственного несовершенства и виновности, а также стремление максимально соответствовать родительским ожиданиям. Основными инструментам воспитания — манипуляции, принуждения, наказания, поощрения, стремление вызвать в ребенке чувства вины, стыда, страха.
Считалось, что ребенок не способен к позитивному управлению собственной деятельностью. Формообразующая, структурирующая функция была вынесена вовне, помещена во внешнего взрослого. Ребенок воспринимался как существо, хаотичное, начисто лишенное воли, совести, естественных внутренних ограничений, осознанного выбора и нравственных принципов. Что говорить, многие взрослые и в наше время продолжают воспринимать детей именно так.
Взрослый, выращенный при прежнем строгом авторитарном режиме, как правило, управлялся извне, формировался внешними посылами и корректирующей средой, выпадать из которой, выделяться было достаточно опасно. Поскольку такой взрослый все время испытывал давление и ограничения, то и детям своим он транслировал то же самое.
Как правительство, уйдя от «отцовской» власти монархии, перейдя к матриархальным принципам большевистского братства, окунувшись в хаос и не справившись с постреволюционным разбродом, вынуждено было вернуть строгую и авторитарную власть, так и современный родитель практически убежден, что если оставить ребенка предоставленным самому себе, то он, безусловно, не справится с собственным внутренним хаосом и непременно разнесет все вокруг. И потому жесткий контроль, критика и понукание каждому ребенку просто необходимы.
Однако это совершенно не так. Детская, не изнасилованная родительским давлением психика способна к самоорганизации. Ребенок вполне может вести себя конструктивно без вездесущего контроля, постепенно осваивая среду вокруг, учась контролировать себя, выращивая собственную ответственность. Но насколько трудно поверить в это взрослому, выросшему в тотальном контроле над ним государства, системы и его собственных родителей!
Давайте все же разберемся, какое влияние на самом деле оказывают на ребенка традиционные родительские воздействия. Итог часто оказывается совершенно не тем, который мечтает увидеть родитель, но искать первопричину в себе, он, к сожалению, совсем не склонен.
Итак, даже вполне современные родители нередко применяют эти методы.
Принуждение
Обычная ситуация: ребенок не хочет, родитель принуждает. Первый по каким-то причинам решает чего-то не делать. Второй считает необходимым не искать причины такого решения, а просто заставить.
Послание при этом примерно таково: «Ты сам не можешь, у тебя нет своей воли, своей интенции, контроля, опыта, ума, а у меня есть! И я заменяю твою внутреннюю волю своей!»
Тот, кого часто принуждают, живет в конфликте с собой: с одной стороны, он старается выполнять все, что от него хотят, во избежание еще большего давления, с другой — изо всех сил сопротивляется принуждению.
Жить под принуждением, регулярно отдаваясь под контроль внешнего Другого, человеку на самом деле совсем не хочется, поскольку вместе с контролем он отдает и свои желания, чувства, волю. Постоянная жизнь под принуждением — верный путь к окончательной потере себя самого.
Выхода из такой ситуации, как правило, два. Либо смириться, отказавшись от всего своего, полностью подчинившись чужой воле, став послушным и ведомым до конца дней своих. Либо включать противоволю, пытаясь сопротивляться принуждению. И если все-таки человек начинает бунтовать, то скорее всего он встретится с сильной ответной агрессивной реакцией. Окружающие, привыкшие к его безропотности, скорее всего быстро подавят «бунт на корабле», чем с большой степенью вероятности окончательно убьют его волю, лишив сопротивление смысла.
И если окажется, что бунт в его домашнем окружении все же строжайше запрещен, то какое-то время он еще будет бунтовать через болезнь, пассивные протестные реакции, навязчивые состояния. Но потом, не в силах все время жить во внутреннем конфликте, в конце концов откажется от собственной воли ради спокойствия.
Таким образом, нам важно осознавать, что, регулярно принуждая детей, мы калечим их здоровую волю (в случае их полного отказа от сопротивления), закладываем в них либо мазохистский механизм (привычку страдать и терпеть), либо болезненное стремление к сверхконтролю.
Альтернатива принуждению — твердое обозначение своей родительской позиции или проявление нормальной родительской власти, желательно с обозначением и принятием детских чувств.
Пример: «Да, я понимаю, что ты не любишь вставать так рано, но в школе уроки начинаются в 8 утра, и потому тебе уже пора». Альтернатива (для более взрослых детей) — отдать им контроль за своим ранним подъемом, обозначив, что это их дело — разбираться потом с опозданиями в школу. Еще один вариант — нормальная родительская просьба, например, если вы хотите, чтобы ребенок убрал свою комнату: «Ты не мог бы помочь мне с уборкой? Убрать сегодня в своей комнате и помыть везде пол, потому что к вечеру у нас будут гости».
Важно помнить, что просьба подразумевает возможность отказа. Но ваше уважительное отношение к ребенку, который может вам отказать, окупится сторицей, потому что обернется гораздо большим сотрудничеством и ответным уважением к вам и вашим просьбам.
Устыжение
Устыжение, как излюбленная родительская манипуляция, действительно, часто срабатывает, бывает сиюминутно эффективной, однако она весьма токсична в перспективе, поскольку грозит насильно вскрыть то, что хотелось бы оставить укрытым.
Послание при этом таково: «Ты плохой, ужасный, я вижу тебя насквозь, ты от меня ничего не скроешь. Все твои желания и действия порочны. Учти, я слежу за тобой и всегда готов вывести тебя на чистую воду».
Если мы пристыдили ребенка, особенно публично, то вот что мы на самом деле сделали:
— продемонстрировали свое превосходство, совершив акт психологического насилия;
— вскрыли перед всеми то, что он предпочел бы оставить при себе, тем самым нарушили его личные границы;
— объявили его плохим, и это чувство, увы, надолго останется с ним;
— поселили в нем страх перед собственными ошибками, недостатками, поступками;
— положили еще один камень в сооружение его собственной «тюрьмы», которая не позволит ему проявляться, творить, пробовать, самовыражаться, достигать успехов;
— самонадеянно посчитали, что у него нет собственного инструмента совести и он сам не может понять, что поступил неправильно.
Я считаю устыжение вредной, разрушительной родительской интервенцией, главным образом потому, что в руках некоторых взрослых стыд утрачивает свою первичную функцию: укрывать сокровенное, интимное от чужого взгляда; быть эмоциональным выражением нашей совести, а превращается в инструмент манипуляции, запугивания, воздействия.
Тот, кто постоянно стыдит ребенка, либо рождает в нем тенденцию к расщеплению и вытеснению всего того, чего, по его мнению, надо стыдиться. И тогда ребенок вынужден не чувствовать потребностей своего тела, отказавшись от всего, что вызывало мучительный стыд: от удовольствия, сексуальных желаний, проявления чувств, от возможности проявляться в принципе. Либо рождает в нем сопротивление в виде девиантного (социально неприемлемого) поведения, которое позволяет ребенку совершать поступки, которых можно реально стыдиться, тем самым ребенок пытается взять стыд под свой контроль.
Поскольку испытывать стыд весьма мучительно, а стать безупречным, лишенным всего человеческого, — невозможно, то в семьях со слишком строгими правилами и тенденциями постоянно стыдить ребенок просто учится тщательно скрывать, утаивать, лгать, пытаясь сохранить свои интимные границы.
Таким образом, устыжение, вопреки родительским ожиданиям, не делает ребенка лучше, оно делает его скрытнее. Риск быть пристыженным заставляет загонять вглубь многие естественные проявления и импульсы, заставляет бояться себя самого, собственной Тени, аффектов, мыслей, чувств. Ожидание устыжения — это жизнь в постоянном страхе.
Желание скрыть то, что ощущается человеком как интимное, глубоко личное, — совершенно естественно. Многим людям хочется укрыть от посторонних глаз неприглядные поступки, собственные, не очень принимаемые обществом, особенности, черты характера, проявления. Свободный и осознанный выбор каждого — открывать или показывать другим людям то, что он готов показать или открыть.
Устыжение — это внешняя замена внутренней совести ребенка. Когда он не делает чего-то не потому, что осознает, что это нехорошо, неприемлемо, неуместно, а потому, что боится быть застыженным. Принуждая ребенка, вы забираете себе его волю, а стыдя, вы забираете себе его совесть. В конце концов ему становится выгоднее либо жить бессовестным, либо жить в страхе наказания, а не в соответствии со свободно и осознанно выбранными моральными ценностями.
Альтернатива устыжению. В любом случае о плохих поступках ребенка лучше говорить с глазу на глаз, обсуждая с ним причины и следствия того, что он сделал, учитывая его возраст, конечно. Вы можете поделиться своими чувствами: «Я так расстроен (рассержен, обижен). Что побудило тебя так поступить?» Если ребенок отвечает «не знаю» (иногда он действительно может не знать), то просто стоит объяснить примерно в таком ключе: «Когда ты поступаешь вот так, другие люди могут чувствовать себя вот так». Тогда ребенку будет проще воспринять моральные нормы и социальные ограничения, не чувствуя себя ужасным, плохим, не заслуживающим вашей любви.
Мы все совершаем ошибки, все способны на дурные поступки, можем проявить слабость, смалодушничать, растеряться. Важна не наша мнимая безупречность, а то, как мы поступаем с неприятными для себя открытиями, как разбираемся с последствиями своих поступков. Ребенку, которого пристыдили, будет труднее брать на себя ответственность за совершенное; он будет скрываться, оправдываться, переносить вину на другого, что объяснимо: хочется избежать ощущения никчемности.
Если все время говорить ребенку: «Ты ужасный!», то вскоре он волей-неволей начнет считать себя таким. А если говорить: «Ты хороший, и я люблю тебя, но, на мой взгляд, ты поступил плохо (а еще лучше: ты поступил так, что другим людям и тебе от этого было так-то и так-то)», то он не будет чувствовать себя плохим, а научится исправлять ошибки.
Принимать ребенка со всеми его недостатками и достоинствами всегда полезнее и действеннее, чем пытаться его пристыдить. Таким образом вы даете ребенку возможность присвоить свои недостатки и укрепить ресурсные и положительные качества. К тому же вы направляете ребенку послание о том, что мир, люди вокруг в порядке, хороши, но иногда могут происходить различные события, складываться неоднозначные ситуации, к которым ребенку самому предстоит выработать свое отношение.
Наказание
Наказание применяется, как правило, с целью предотвратить повторение подобного поведения в дальнейшем. Однако часто за ним скрывается всего лишь проявление взрослой беспомощности, разочарования и злости.
Справедливое наказание за реально нанесенный ущерб еще может быть воспринято ребенком как адекватная мера, поскольку слегка освобождает его от вины (и это опять же не совсем тот эффект, которого добивается наказывающий родитель: он предпочел бы, чтобы ребенок еще долго ощущал себя виноватым). Несправедливое наказание рождает лишь обиду, злость, возмущение и нежелание иметь дело с таким непонимающим человеком.
Послание при наказании: «Ты, видимо, не понял, как ужасно поступил ? Так вот, я причиню тебе боль, сделаю тебе плохо, унижу тебя за то, что ты заставил меня переживать. Я вымещу на тебе всю боль моего разочарования. Из страха еще раз почувствовать себя плохим родителем я хочу, чтобы ты навсегда запомнил, насколько плохо поступил, а то вдруг забудешь».
Ребенок, которого наказывают с помощью унижения, физического или психологического насилия, в итоге очень быстро сам становится насильником. Не в силах противостоять наказывающему его родителю, он вымещает свою злость на других детях, на братьях-сестрах, на бабушке, на любом, кто будет позволять ему делать это с собой. Поскольку несправедливое наказание почти всегда воспринимается как акт унижения, проявление агрессии, то в ответ оно рождает лишь желание унижать и мстить.
В качестве сопротивления наказанию ребенок может использовать и модель жертвы, стойко перенося все унижения, оскорбления и побои. Ему страшно оказать сопротивление, поскольку больше всего на свете он боится уподобиться своим мучителям. У него есть надежда стать абсолютно хорошим, чтобы избежать нападения и наказания. Но его жертвенно-мазохистская модель всегда будет только провоцировать окружение на нападение и насилие. Причем не только в семье. Ребенок-жертва будет попадать в ситуации нападения и наказания повсеместно, где бы он ни был. Наказывая ребенка, вы не делаете его хорошим, вы унижаете его достоинство, истребляете его самоуважение и способность уважать окружающих. Унижение не способно генерировать добро и свет, чаще всего оно рождает жертвенность, месть и ответную агрессию.
Альтернативы наказанию. Если ребенок не хочет вас послушать и прекратить делать то, что он делает, возможно, для него это суперважно. Важнее, чем кажется нам, родителям. И тогда следует обсудить сложившуюся ситуацию и договориться о форме, сроках, альтернативе. Например, вы можете сказать: «Я понимаю, что тебе не хочется идти домой, а хочется продолжать играть во дворе, но я могу дать тебе еще только пять минут, и потом мы все же пойдем, а завтра обязательно выйдем гулять снова». Это не значит, что эту реплику ребенок воспримет с воодушевлением, но ваше уважительное отношение скорее всего заметит, и ему захочется с таким же уважением исполнить ваше желание идти домой и готовить ужин.
Ребенок иногда не желает прекращать делать то, что делает, чтобы вызвать вашу реакцию, причем любую. Потому что ваша реакция, даже не самая дружелюбная, — это эмоциональный контакт, которого он давно ждет и добивается, и возможно, уже отчаялся добиться другим способом.
Кроме попыток договориться, обозначив ваши чувства и намерения, альтернативой наказанию, будет четкое установление границы. Можно просто твердо сказать: «Стоп, прекрати, остановись, перестань, пожалуйста». Твердость ваших слов (а не уровень децибелов) будет всегда воспринята ребенком. Постоянный и истеричный крик воспринимается им не как «стоп», а как сигнал бессилия, а значит, приглашение к тому, чтобы продавливать ваши личностные границы дальше. Если мать постоянно орет на ребенка, то он ее не воспринимает и не останавливается. Если мать тверда в своих намерениях остановить ребенка, то он ее прекрасно услышит и прекратит действие, не переходя границы дозволенного.
Еще одна альтернатива — обсуждение случившегося. Даже повзрослев, мы нередко совершаем поступки, о которых потом сожалеем. Самонаказание — не лучший способ разобраться с тем, что случилось. Мы либо будем ходить по бессмысленному кругу («зачем я это сделал, не надо было так поступать»), либо будем стараться быстрее вытеснить, забыть событие, возможно, найти оправдания, перенести ответственность на кого-то другого. Попытки же понять мотивы своих поступков, выяснить обстоятельства, при которых это произошло, постичь потребности, которые двигали нашим поступком, позволяют лучше понять себя и сложившиеся обстоятельства, осознать последствия и в итоге научиться жить, не предавая себя и не нанося вред окружающим.
Угрозы
Неверие в силу нашего родительского воздействия приводит к тому, что мы начинаем запугивать наших детей, манипулируя самым ценным и важным для них — безопасностью.
Послание при угрозах: «Если ты не будешь слушаться, то мы покинем тебя, откажемся быть твоими родителями, отдадим какой-нибудь буке, и ты больше никогда не будешь в безопасности. Только хорошие дети достойны того, чтобы их оберегали и защищали, ты — не достойный, и потому с тобой может случиться все, что угодно».
Ребенок, которому часто угрожают, всегда живет в страхе быть покинутым. Он цепляется за отношения, потому что не уверен, что может выжить без них. Он готов сделать для важного человека все, что угодно, и это делает его максимально зависимым и неспособным заниматься своей жизнью, поскольку она находится в прямой зависимости от жизни значимого Другого, чье настроение, самочувствие, желания становятся главнее собственных. Тотальная неспособность выстроить собственную жизнь — вот плата, и немалая, за попытку ребенка обеспечить себе хоть какую-то безопасность, причитающуюся ему просто по праву жизни.
Ребенок, живущий под угрозой эмоционального или физического насилия, «отрезает» от себя все спонтанное, эмоциональное, живое, оставляя себе только сверхконтроль, за счет которого и надеется выжить в мире, где взрослые вместо защиты и опоры могут стать источником страха и постоянного напряжения.
Как сопротивление постоянной угрозе потери может выработаться замкнутость, холодность, отстраненность от мира, от людей, тотальное недоверие и неумение на кого-то положиться, обесценивание отношений, стремление к одиночеству, паранойя.
За угрозу потери значимого Другого, за угрозу потери безопасности ребенок, да и взрослый тоже, так или иначе расплачивается своей несвершившейся жизнью. Часто, будучи не в состоянии вынести напряжение от ожидания катастрофы, дети становятся непревзойденными мастерами по способности ее себе организовывать. Потому что собственноручно устроенное расставание значительно легче пережить, чем внезапное, хотя и ожидаемое с самого начала.
Угрожая детям, мы, безусловно, делаем их послушнее, но при этом лишаем ощущения собственной ценности. Если мы постоянно говорим, что легко можем от них отказаться, сдать в детдом, побить, убить, это означает, что мы их не ценим. Нам не ценна их личность, их жизнь, их душевное равновесие. В результате они учатся только одному — обесценивать себя и окружающих.
Альтернатива угрозам. Угрозы часто являются показателем того, что человек сам не чувствует своей ценности. Угрожают, как правило, те родители, которые не верят ни в своего ребенка, ни в весомость собственной родительской позиции, своего родительского авторитета. Чаще всего такие родители с помощью угроз лишь пытаются подкрепить свою ценность, видя страх в глазах абсолютно зависимого от них ребенка.
Поэтому альтернативой будет присвоение собственной родительской позиции и власти, спокойная уверенность и твердость в решениях, вера в то, что вырастающий ребенок справится со всеми предлагаемыми жизнью обстоятельствами, а если с чем-то он будет справляться плоховато, мы ему поможем и поддержим. Нередко желание угрожать — это попытка «раз и навсегда» от чего-то его уберечь. «Чтобы потом не было проблем», — любят говорить родители.
Конечно, можно запугать ребенка до такой степени, что он не будет пробовать ничего нового в своей жизни, и безопасность — единственное, что будет его заботить. Но действительно ли мы хотим в нем воспитать способность бесконечно бояться окружающего, постоянно ожидать катастрофы, всегда выбирать безопасность вместо развития? Или будем готовить его к встречам в этом мире и с хорошим, и с плохим и помогать все происходящее встраивать в свою жизнь, делая ее полнее, разнообразнее, интереснее.
Ограничивание
Почти любому родителю кажется, что устанавливать ограничения совершенно необходимо, это то самое доброе и важное, что в качестве родителей мы должны сделать для своих детей.
Послание при ограничивании: «Тебе достаточно. Я считаю, что у тебя не должно быть много, ты не сможешь сам определить меру, я определяю ее за тебя. Лучше, чтобы у тебя было меньше, во всяком случае, не больше, чем было у меня. И если я в чем-то себя ограничиваю, то и ты должен».
Ребенок, которого кто-либо ограничивает — родитель или кто-то иной из семьи, вырастает однозначно зависимым. Во всяком случае, точно зависимым от внешнего контроля.
Наличие внешней контролирующей фигуры приводит к тому, что ребенок, «дорвавшись», оказывается захвачен, совершенно поглощен тем, что он делает (не важно, какая именно возникает зависимость: игровая, пищевая, эмоциональная, алкогольная, наркотическая), показывая тем самым полное отсутствие внутреннего контроля. Будучи не в состоянии остановиться сам и понимая, что его вот-вот снова лишат чего-то или ограничат, ребенок будет демонстрировать родителю, что он сам не может справиться со своей зависимостью, подкрепляя родительскую веру в то, что «без наших ограничений ему ни за что не справиться».
Другая не менее частая форма сопротивления — попытка обходить внешние «ограничители», получая желаемое через ложь, уловки и ухищрения, манипуляции. То есть вся энергия ребенка уходит не на развитие своего внутреннего контроля (как того бы хотел родитель), а на способы обойти или снять любые ограничения.
Ограничивая ребенка, мы освобождаем его от необходимости контролировать себя. Наша вера в то, что это ему поможет меньше есть, курить, играть, будет периодически разбиваться вдребезги. Мы даже можем преуспеть в ограничивании, и он действительно будет меньше играть или есть, но тем самым он никогда не научится сам контролировать себя.
Альтернатива ограничениям — создание условий для достаточно наполненной жизни. В зависимость чаще всего попадают те люди, чья жизнь не наполнена смыслом, не доставляет им удовольствия. Если в жизни вашего ребенка мало подлинного интереса, то вероятность того, что он заполучит себе ту или иную зависимость, весьма высока. Человек впадает в зависимость, когда ощущает, что нечто важное у него вот-вот могут отнять. Говоря ребенку: «Ты сам учишься распоряжаться своим ресурсом, тем важным, что у тебя есть (временем, сладким, не очень полезной едой)», мы не закладываем ощущение, что его вот-вот чего-то лишат.
Договариваться и обучать ребенка самому ограничивать себя сложнее, но гораздо конструктивнее (много сладкого вскоре становится не вкусно, только если ты не вынужден наедаться впрок; много компьютера — голова болит, только если не знаешь, что это за месяц скорее всего последняя возможность).
Ощущение, которое выражается с помощью слов «мне достаточно», — важный симптом, показатель самоконтроля, который мы отнимаем у ребенка сначала говоря, «съешь еще ложечку за маму, за папу», а потом когда решаем, сколько ему чего и когда надо. Слова «тебе хватит» вызывают возмущение и желание набираться чем-то важным впрок, причем с довольно раннего возраста. В случае необходимости временами можно ставить родительскую границу: «Я понимаю, что тебе еще хочется шоколада (поиграть на компьютере, погулять и т.д.), но на сегодня остановимся. В другой раз ты сможешь еще (поесть, погулять, поиграть и т.д.)».
Ребенок может и должен выдерживать фрустрацию своих потребностей и желаний. Он не должен и не будет иметь все, всегда, по первому требованию и в тех количествах, которые хочет. Но наша родительская задача — обучить его нормально переносить эту фрустрацию, разрешая ему и разозлиться, и расстроиться. К тому же с возрастом у него должно появляться все больше собственного контроля за тем, что ему важно, что он любит и чем ему нужно научиться управлять.
Критика
Родители убеждены в эффективности критики, свято верят, что она заставляет детей стараться стать лучше, стремиться к высокому, к достижениям, к далеким и светлым целям.
Послание, которое дает родитель, критикуя: «Вдруг ты не знаешь, где ошибся, в чем ты плох и несостоятелен. Моя задача — доносить это до тебя, иначе ты не заметишь своих оплошностей и слабых мест, возомнишь о себе, зазнаешься и не будешь стараться быть лучше».
Ребенок, которого часто критикуют, вырастает очень зависимым от чужих оценок. Чаще всего из него получается перфекционист, чьи силы съедаются постоянными напряжением и тревогой. Он всегда недоволен собой и всем, чего бы ни добился, хотя усилий предпринимает много и ему вполне уже можно было бы гордиться тем, чего достиг. Но он всегда в ожидании провала, привык обесценивать себя, свои достижения и окружающих. От этого у него всегда проблемы в отношениях, он часто страдает от разрушившихся иллюзий.
Страх получения плохой оценки или плохого результата делает ребенка напряженным, зависимым, заставляя его смотреть на мир только через призму достижений, результатов, безошибочных решений. Он отнимает у него радость от любого процесса (творчества, обучения, деятельности), оставляя только радость от редких побед. Страх периодически наполняет его жизнь ощущением собственной негодности, боязнью совершить ошибки, напряжением в бесплодных попытках контролировать все свои чувства и потребности, в бесплодных попытках угодить другим людям, дабы не вызвать их критику.
В некоторых случаях, уставая сопротивляться критике, что-то доказывать всем вокруг, ребенок решает стать окончательно «плохим»: двоечником, лоботрясом, хулиганом, чтобы разрушить родительские ожидания.
Критикуя ребенка, мы забираем у него его самоценность (то есть уверенность, что он ценен для нас без каких бы то ни было достижений) и его самооценку (то есть способность трезво и реально оценивать себя). Критикующему родителю важно отдавать себе отчет в том, что ребенок-перфекционист становится самым тревожным, старательным, усердным, но впоследствии отнюдь не самым лучшим или успешным, и уж точно не самым счастливым взрослым. Окончательно «закритикованный» ребенок может уйти в депрессию и начать отказываться от любой Деятельности, даже от той, что ему вполне по силам.
Альтернатива критике — обучение ребенка оценивать собственную деятельность, поскольку гораздо важнее уметь оценивать свою работу, чем быть зависимым от чужой оценки, которая к тому же может оказаться совершенно субъективной, непоследовательной или даже неадекватной. Единственное сравнение, которое не мешает нам расти, — это сравнение нас с самими собой прежними. Поэтому значительно полезнее поддерживать ребенка словами «раньше ты этого не умел, а теперь умеешь все лучше и лучше», чем, не замечая его роста и достижений, вдалбливать: «Из тебя такого никогда ничего путного не выйдет».
Важно также поддерживать в ребенке способность получать удовольствие от процесса, обычно свойственную детям, не замученным оценками и перфекционистскими ожиданиями родителей. Получение удовольствия от любого дела сделает процесс обучения или творения увлекательным, ведь тяга ребенка к развитию будет основываться на стремлении к узнаванию, расширению, удовольствию, а не на страхе наказания и стремлении избежать плохой оценки.
Родителям, склонным к критике, по возможности стоило бы, давая обратную связь на дела и творения ребенка, делиться чувствами, рассказывать о своих ощущениях, расспрашивать, интересоваться, а не расставлять оценки, выносить вердикты, объявлять приговоры.
Указания
Указания раздает родитель, не верящий в детские способности к конструктивной самоорганизации.
Послание при указаниях: «Ты сам не в состоянии определить, чем тебе заняться, что делать, как поступить, что чувствовать, и если я тебе не укажу, ты никогда не догадаешься, не сможешь сам».
Дети, которым постоянно указывают, вырастают инфантильными, пассивными, зависимыми, легко управляемыми чужим авторитетом. Послушные указаниям дети — родительская отрада на начальном этапе детства, но ближе к подростковому возрасту родители рискуют столкнуться с двумя разными на первый взгляд, но схожими в сути своей проблемами. Из послушных детей вырастают либо неспособные к взрослым решениям, безответственные, плывущие по течению, ожидающие, пока кто-то и что-то за них решит, взрослые. Либо люди, привыкшие подчиняться авторитету: дети выбирают для своего подчинения других кумиров, и сильно повезет всей семье, если авторитет окажется не криминальным, не наркоторговцем и не представителем религиозной секты.
Такие дети очень подвержены любому влиянию, всегда в поиске сильной фигуры, всегда готовы некритично и необдуманно подчиниться. В отсутствие такой фигуры либо теряются, либо начинают страдать, попадать в неприятности, болеть для того, чтобы вызвать сострадание или активное участие в их судьбе.
В качестве сопротивления постоянным указаниям может выработаться протестное поведение, маргинальность, социальная дезадаптация. Вырастая, этот ребенок, вместо того чтобы строить свою жизнь, продолжает бороться с собственными родителями, с системой, тратя на это силы, здоровье, жизнь.
Постоянно указывая ребенку, мы отнимаем у него способность желать, возможность осознать, чего он хочет, намерение принимать решение, добиваться, взаимодействовать с миром. Указывая, мы не помогаем ему формировать собственную позицию и взгляды, мы заменяем их своими, уже сформированными, соответствующими нашей жизни, обделяя его возможностью протестировать реальность и определить, что именно стоит в том или ином случае предпринять.
Альтернатива указаниям. Нам, родителям, часто не хватает терпения, времени, душевных сил для того, чтобы сопровождать наших детей в их потребностях, выборах и решениях. Нам зачастую легче самим все взвесить, принять решение, а иногда и сделать за них, и... чуть позже, к сожалению, встретиться с последствиями нашего выбора. И услышать: «Тебе надо, ты и делай», «Ты хотела, чтобы я туда поступил, я поступил, чего еще ты от меня хочешь?».
А вот если позволять ребенку с детства хотеть и выбирать, во всяком случае, в не опасных для его жизни и здоровья моментах, то он сможет принимать осознанные, соответствующие именно его жизни решения. Ему значительно полезнее научиться взвешивать свои силы и возможности и в случае необходимости уметь обращаться за помощью к окружающим. Поэтому вопрос «Тебе помочь?» значительно полезнее, чем утверждение «Ты не можешь, дай я сделаю сам» или «Делай, как я тебе сказал, что за самовольство такое!».
Унижения, ругательства
Унижения в общении с собственным ребенком среди большинства взрослых все же не считаются полезными, хотя, к сожалению, в моменты сильного разочарования или бессилия родителю трудно их избежать.
Послание при ругательствах и унижении: «Ты, наверное, не понимаешь, что я тобой недоволен и разочарован, поэтому я поднимаю децибелы и усиливаю акцент на том, как именно ты плох. За счет применения унизительной лексики я перевожу свое недовольство в нападение, чтобы запугать и унизить тебя, чтобы мне полегчало, а ты стал окончательно виноватым».
У тех, кого часто ругают, сильно заниженная самооценка. Если они и уверены в чем-то, то только в одном — они непоправимо плохи, недостойны хорошего отношения до тех пор, пока не сотворят чудо и не исправятся. Они ощущают себя совершенно бесправными, беззащитными, готовыми к тому, что любой взрослый может обрушить на них свое недовольство. Причем часто за взрослыми остается безоговорочное право на унижающее поведение, но если ругается ребенок, то его поведение также безоговорочно считается недопустимым. И потому он со временем становится лишь стороной, «принимающей чужие ругательства». Без права защититься, без права остановить унижение, без права ответить или усомниться в правоте унижающего.
И потому такие дети очень старательны. Слишком страшно и неприятно быть постоянным объектом унижения. Они могли бы сделать в сотни раз больше и лучше, если бы огромное количество сил не уходило у них на это упреждающее старание. Чтобы не вызвать постороннего недовольства, они вынуждены постоянно сдерживать свои чувства, отслеживать, контролировать себя и окружающее пространство.
В некоторых случаях, уже ближе к подростковому возрасту, в качестве сопротивления постоянной ругани и унижениям, ребенок из послушного и доброго может превратиться в «грубияна» и «хама», который отплатит им той же монетой. Такой ребенок предпочтет компанию, в которой он будет принят, дому, в котором его ругают. И потому ругающийся родитель вопреки своим ожиданиям никогда не получит ответного уважения и почитания.
Дети, которых постоянно унижают, учатся самоуничижению. Обратной стороной проявленных унижений может быть и ответное желание унижать, причинять боль другим, проявлять жестокость, насилие, садизм.
Альтернатива ругательствам и унижениям — уважительное отношение к ребенку. Умение извиняться за проявленную в аффекте родительскую грубость. Способность разбираться с собственными чувствами, чтобы не направлять на ребенка те, которые ему не предназначены. Осознание того, что подавление и унижение другого приводит либо к саморазрушению, либо к желанию разрушить. А усилия, направленные на то, чтобы услышать, понять, уважительно отнестись, как правило, оборачиваются обратной готовностью понять, услышать, уважать.
Есть еще несколько условно «положительных» излюбленных родительских интервенций, которые применяются с не меньшим воодушевлением, с такой же верой в действенность и необходимость этих мер.
Похвала
Похвалы щедро раздают те родители, которых в свое время замучили критикующие родители. Кажется, что хвалить — значительно полезнее, чем ругать или критиковать, но это верно лишь отчасти. Конечно, критика и унижение — плохой «компост» для роста и развития. Но важно помнить, что и похвала — это та же оценка, только положительная.
Послание при похвале: «Я замечаю, когда ты что-то делаешь хорошо. Я рад этому. И еще мне важно, чтобы ты понял, что делать что-то хорошо — это означает меня радовать. Я хочу убедиться, что тебе и впредь будет приятнее меня радовать, чем огорчать».
Ребенок, которого много хвалят, будет так же сильно зависеть от внешних оценок, как и тот, которого критикуют. Он будет учиться считывать потребности среды и ожидания
окружающих и выполнять их, им соответствовать. При этом он не будет знать, чего же хочет именно он, каков он и что собой представляет.
Он будет испытывать колоссальный страх перед угрозой разочаровать гордящихся им близких. Неуспех или поражение, без которых все же не обходится ни одна жизнь, могут серьезно его подкосить, потому что страх потерять расположение и восхищение близких совершенно лишает опоры. Желание нравиться и необходимость покорять могут приводить к истерическим или нарциссическим особенностям в характере ребенка. И научиться выписывать себе разрешение «не работать на похвалу» будет весьма непросто.
В качестве сопротивления постоянной похвале может появиться и отказ от любой деятельности, которую можно оценить, неделание в принципе. Если ребенок понимает, что до заданной планки ему нипочем не добраться и похвалу — знак того, что он принят и любим, не получить, то он, весьма вероятно, уйдет в другие защиты: недоделанные дела, незаконченные проекты, только обещания, пассивное сопротивление каким-либо достижениям, скрытый или открытый саботаж, очень серьезные и освобождающие от родительских ожиданий болезни.
Регулярная похвала отнимает у детей свободу, свободу быть любым, совершать ошибки, пробовать, учиться и осваивать постепенно. Похвала требовательна, провокативна, коварна и пронизана ожиданиями. Тактически, сиюминутно она делает наших детей сильнее, но стратегически, в перспективе — лишает их сил, заставляя львиную долю усилий тратить на старание, на «делание вида», а не на дело. К тому же похвала вызывает у детей мучительный страх разочаровать тех, кто уже один раз их похвалил.
Альтернатива похвале. Так же как и в случае с критикой, неплохо бы избегать каких бы то ни было оценок. Лучше интересоваться, спрашивать, позволять ребенку оценивать самому. Лучше говорить о том, какие чувства это рождает, какие ассоциации, ощущения, желания. Однако это действительно сложно для обычного родителя выразить весь комплекс чувств по поводу поступка или какого-нибудь творения своего ребенка. Гораздо проще сказать «Молодец», «Замечательно», чем «Мне интересно, о чем ты думал, рисуя это», «Мне нравится, что ты так усердно готовился к этой контрольной».
Игнорирование
Несмотря на то что при игнорировании не произносится никаких слов, тем не менее оно тоже является интервенцией, причем весьма сильно воздействующей на ребенка. Традиционно игнорирование считается менее агрессивным и «вредным» для психики ребенка актом, чем открытое выражение недовольства, но это иллюзия.
Послание, получаемое ребенком при игнорировании: «Когда ты поступаешь плохо, я наказываю тебя отвержением. Я демонстрирую тебе, что в данный момент ты настолько плох, что я отказываю тебе в общении со мной. Я горжусь тем, что не бью тебя в этот момент и не ругаю. И тогда я — хороший родитель, потому что сдерживаюсь, а ты — плохой ребенок и потому будешь страдать, пока не попросишь прощения или пока я тебя не прощу».
Важно отдавать себе отчет в том, что эта традиционная «пытка» отсутствием нашей реакции — манипуляция, которая рождает в детях сильную эмоциональную зависимость. Потому что родительское отвержение вызывает в ребенке глубинный страх — страх не выжить, если вся семья его отвергнет, и он окажется на улице, то есть лишится взрослой заботы. Наше взрослое сознание спокойно манипулирует этим детским страхом, потому что мы осознаем, что не собираемся отказываться от детей. Но ребенку это далеко не так очевидно, как нам, и страх оказаться отвергнутым всеми вызывает в нем панику, и потому такой ребенок будет делать все, что угодно, только бы не сталкиваться с угрозой игнорирования.
Постоянно переживаемый риск отвержения приводит к формированию слияния, как механизму, в процессе которого ребенок учится считывать малейшие колебания настроения родителя, учится под него подстраиваться, стараясь угадать и сделать все, что нужно. Он учится пассивной агрессии, потому что активная агрессия в таких отношениях строго запрещена.
Он отказывается от своих желаний в пользу родительских, потому что боится, что проявление им своих чувств и желаний вызовет наказание молчанием. Сопротивляться игнорированию на этапах раннего детства практически бесполезно. Маленький ребенок вынужден подстраиваться под родителей, иначе ему не выжить.
Однако если ребенок ощущает, что может сломать взрослую блокаду, то он идет на риск и становится истеричным, манипулятивным, капризным, в надежде прервать родительское игнорирование. В некоторых случаях в подростковом возрасте реакцией на такую родительскую манипуляцию может быть открытый протест и агрессия.
У ребенка, с которым резко обрывают связь, отвергают, всем своим видом показывая недовольство, забирают его настоящее. Мы отнимаем у него покой и уверенность в том, что он по-прежнему будет любим. Потому что отверженный ребенок не может жить настоящим. Он или переживает прошлое, сожалея и мучаясь о том, что он «натворил» тогда, или живет будущим, в котором мама уже перестанет дуться, обижаться, молчать, и тогда можно будет снова начать жить: радоваться, играть, замечать мир вокруг. Потому что пока нет уверенности в том, что мама по-прежнему является мамой и мир не встал на свои места, то жить и дышать полной грудью весьма проблематично.
Альтернатива игнорированию — проявление своих чувств. Бывает, что вы разозлились на ребенка так сильно, что у вас нет никакого желания с ним разговаривать. В таком случае лучше сказать ему об этом: «Я так зла, что не могу разговаривать, вот успокоюсь и поговорю с тобой». В этом случае ребенок поймет, что он сделал что-то, что вас разозлило, но он не отвержен и связь с вами не утеряна. Ребенок вполне может выдержать вашу злость, тем более злость, адекватную ситуации и проступку. Ребенок понимает, что взрослый может рассердиться, если причинить ему боль или доставить неприятности. Когда злость пройдет, то можно и поговорить, рассказав, что он сделал не так.
Важно осознать, что наказание показательным игнорированием — это причинение серьезной душевной боли вашему ребенку, и оно будет иметь последствия в будущем, потому что является для него сильным стрессом. Любое обозначенное действие переносится легче и не воспринимается как отвержение. «Мне надо побыть одной полчаса, пожалуйста, не беспокой меня»; «Мне нужно успокоиться, потом поговорим»; «Я очень устала и уже не могу тебя внимательно слушать, давай ты расскажешь это мне завтра». И еще, как профилактика отвержения, безотказно действует искренний посыл, который существует в душе почти каждого родителя и в который каждому ребенку важно верить: «Мы тебя любим». Как жаль, что он озвучивается значительно реже, чем существует в нем детская нужда.
Наших детей действительно формируют наши воздействия. Вот только у многих родителей как будто разорвана связь между тем, что они делают в отношении своих детей, и тем, что хотят получить в результате воспитания. И получая совсем не то, что ожидали, они склонны по-прежнему обвинять во всем собственных детей, не желая брать ответственность за свои родительские ошибки.
Большинство родителей совершают ошибки. Хотя бы потому, что манипулировать ребенком легче, и под угрозой стыда, потери безопасности, страха быть отверженным, плохим, раскритикованным ребенок быстро сделает все, что от него требуется. И вы можете поступать, как захотите, потому что большинство из описанных интервенций не считаются актом насилия и не будут преследоваться по закону. Но большинство из них эмоционально насильственны и вызывают описанные мной, но до конца не раскрытые в данном описании пагубные последствия для психики. Наша минимальная ответственность заключается в том, чтобы хотя бы осознавать это. Мешает же нам делать это эмоциональная и психологическая незрелость»
© Млодик И.Ю., 2012