Я больше не буду терпеть. Немножко и всё кончится. Нр я так с собой поступать не позволю.

Зачем... ничего неперь не будет. Угроблено всё. Чего я ждду. Почемму..

Кажется чуть-чуть еще потерпеть и все. Всетккончено. Но каждый раз где-то внутри поднимается большое протест и уже нечего сделать. И хочется еще побыть здесь. И каждые пару минут это меняется. Но наверное в этот раз врятли перевесит. Слишком далеко все зашло.

Это капец...
До чего я докатилась...
Я пишу, пока даже для меня не совсем понятно, где. И это капец.
Я никогда не думала что за 2 дня можно потерять абсолютно все. Всё. И только все становится более-менее хорошо и тут срывается и летит в зад. Ненавижу. Не навижу этот мир. Ненавижу себя. Ненавижу все, что сейчас меня окружает. Потому что то малое рди чего стоило жить потеряно и обратного пути нет. Ничего теперь не вернуть. Надеюсь он скоро тоже сдохнит. Не бывает так, чтоб столько леч человек жил и хоть бы хны, после того, как сломал не одну судьбу.

Стою над проигрывателем и нарезаю своё сердце в акустический коллаж.

Отвращение

Я чувствую к вам пустоту,
Рождённую усталыми веками..
Изрыгая отчаяний мерзлоту,
Прорасту в эту бездну корнями.

И ни ливней отвергнутых блик,
Ни безмолвной темницы печали,
Не заглушат агонии крик,
Как бы ровно вы в ней не дышали.

Я чувствую к вам отвращение
За бездушное по миру скитание:
Тошнотворное, как плесени тление,
Бесполезное как смерти рыдание..

Бестактно, но движется в памяти
Души моей самозабвение..
Ища где вы мерзостью таете,
Рождая во мне отвращение.

Я чувствую к вам сострадание,
Отдалённо на слабость похожее.
Там бесследно молчит мироздание,
Притворяясь историей сложенной.

Мерцанием сыплются истины,
Не веря ни вам, ни прощению..
За тихие космосы высланы,
Но брошены в пасть отвращению.

1 Оборудовать временную столярку ( разгрузить стайку, которая использовалась под дровенник, провести свет, прочее)
2 Сделать стол
3 Создать интернет - магазин
4 Расширить ассортимент товаров. Практически всё что я делал, всё это было для себя. Сейчас уже не секрет, буду заниматься деревообработкой. Ниша, на мой взгляд, перспективная, тк этим толком никто не занимается. Куча разных идей планов которые хочется реализовать. И самое главное заказы уже пошли, лёд тронулся. Люди довольны. А мне работать нравится, здесь я реализую себя творчески, а я личность больше творческая и с деревом на ты.
5 В свободное время продолжу охоту, но уже реже буду ходить и скорее всего с друзьями. Вторую половину октября обещают холодной, если будет так, обязательно поеду за щукой на жерлички.
6 Вплотную займусь спортом до июня если не травмируюсь, всё, хватит балдеть, пора набирать форму. Возможно буду выкладывать фотки своих трансформаций.
В прошлом сезоне два раза переоценил свои возможности, надорвал шею, связки ноги. В принципе это нормальная ситуация для этого вида спорта, с каждым что - то случалось. В этот раз буду постепенно, как говорится, тише едешь - дальше будешь
7 Сделать полочку для обуви

Как перестать закатывать свои узкие глаза, когда родители рассказывают, что у вас в роду одни белорусы?

1 Охота. Столько разных маршрутов, везде хочется побегать тк световой день максимальный
2 Сделать лавочку. Доски заказал, но что - то ещё лес не привезли, чтоб распилить.
3 Сделать вешалку для бани.
4 Сделать скамейку для бани
5 В подъезде, под лестницей, хочу сделать небольшую коморку выложив стенку из кирпича и туда вмонтировать дверь. Пока не знаю на сколько это жизнеспособно, соседи вроде не против. Буду там картошку хранить и закрутки разные.
6 Создать Интернет - Магазин
7 Отремонтировать яму. В прошлом году снег проломил опорную балку крыши, там по факту доска 50 ка, надо заменить.

Отрывок из автобиографической книги Юрия Никулина


Перед самой демобилизацией – в первый раз за годы войны – мама прислала мне свою фотографию. На карточке она была худой, поседевшей. Ее снимали для доски Почета на работе, поэтому к черной кофте мама прикрепила медаль «За победу над Германией». На батарее я всем показывал фотографию мамы.

Через четыре дня я стоял на площади у Рижского вокзала. Москва встретила солнечным днем. Я шагал по столице со своим черным фанерным чемоданчиком, в котором лежали толстая потрепанная тетрадь с песнями, книги, записная книжка с анекдотами, письма от родных и любимой. Еще на вокзале я подошел к телефону-автомату и, опустив дрожащей рукой монетку, услышав гудок, набрал домашний номер телефона, который помнил все эти годы: Е26-04. (В то время вместо первой цифры набирали букву, считалось, что так легче запомнить номер.)

– Слушаю,- раздалось в трубке. К телефону подошла мама, я сразу узнал ее голос.

– Мама, это я!

– Володя, это Юра, Володя...- услышал я, как мама радостно звала отца к телефону.

Отец с места в карьер, как будто я и не уезжал на семь лет из дому, сказал:

– Слушаю! Как жалко, что поезд поздно пришел. Сегодня твои на «Динамо» играют со «Спартаком».

Я почувствовал в голосе отца нотки сожаления. Он собрался идти на матч и огорчался, что придется оставаться дома. Тогда я сказал, чтобы он ехал на стадион, а сам обещал приехать на второй тайм.

Он с восторгом согласился:

– Прекрасно! Я еду на стадион. Билет возьму и тебе. После первого тайма встречаемся на контроле у Южной трибуны.

Пока я трясся в трамвае, шел по Разгуляю к Токмакову переулку, сердце так бешено колотилось, что подумал: наверное, вот так люди умирают от радости.

***

У ворот дома меня уже ждала мама. Мама! За годы войны она сильно изменилась. На осунувшемся лице выделялись ее огромные глаза, волосы совсем побелели.

Когда я вошел в комнату, радостно запрыгала собака Малька. Она меня не забыла. Вскоре появился мой школьный друг Шура Скалыга. Он недавно вернулся из Венгрии, где служил в танковых частях. На его груди красовался орден Славы третьей степени. Вместе с Шурой, наскоро поев, мы помчались на «Динамо».

Успели как раз к перерыву. Отец стоял у контроля. Я еще издали заметил его сутулую фигуру в знакомой мне серой кепке.

– Папа! – заорал я.

Отец поднял руку, и мы кинулись друг к другу. Пока мы целовались, Шурка кричал контролерам:

– Глядите! Глядите! Они всю войну не виделись! Он вернулся! Это отец и сын!!

Под эти крики мы вдвоем с Шуркой прошли мимо ошеломленных контролеров на один билет.

Не помню, как сыграли в тот день «Спартак» и «Динамо», но матч стал для меня праздником.

Я в Москве. Дома. И как в доброе довоенное время, сижу с отцом и Шуркой Скалыгой на Южной трибуне стадиона «Динамо», смотрю на зеленое поле, по которому бегают игроки, слышу крики и свист болельщиков и думаю: «Вот это и есть, наверное, настоящее счастье».